До увольнения оставалось месяца полтора-два. Мы снова переехали, встав между Беноем и Ца-Ведено. Весна пришла неожиданно, свалившись на голову чуть ли не за день. Вот только самым цветным пятном был постоянно шныряющий туда-сюда рыжий самосвал из Сержень-Юрта, и…
Сама седловина между сопками, разрезанная речкой, вдруг запереливалась изумрудами с малахитом, что сказать про разом ставшими мохнатыми огромные холмы вокруг? Зеленка пришла разом и насовсем, до самой зимы. А с ней, вездесущей и проклятой, вернулись партизаны. Те самые, что в самом начале были лихими команчами.
- И чо, Художник, вот прямо туда сможешь попасть? – во втором БОНе вдруг объявился ни разу не виданный новый комбат, самолично, сука, проверяющий все возможное, включая приданных специалистов. То есть, в рот его конем, и нас.
«Прямо туда» красовалось на расстоянии трех минут полета драной чеченской вороны ровно напротив позиции, через речку и по-над серо-желтым песочным склоном. И являлось, надо полагать, каким-то камнем, метра в два диаметром.
Адик, жуя черемшу, косился на него, на пришлого майора, как на говно, а на меня смотрел с единственным возможным чувством – уверенностью. А как еще-то?
Точно так же смотрел старший прапорщик Семен, дергая усами и скаля полубеззубый рот. Передние у него имелись в основном на нижней челюсти, превращая из-за крупных клыков в форменного кабанчика. Объемы соответствовали, заставляя новенькую, только-только поступившую «горизонталку» сходиться на боевом пузе с большим трудом. Красные с вчерашнего приезда глаза доброго не обещали, в смысле, если «прямо туда» окажется не поражено.
Километр с небольшим. Херня, право слово… Вот как-то так и подумалось, особенно как-то так лихо и с «насрать».
Эспэгешка штука, в сущности, простая, прямо как лопата. За исключением хитрого механизма электроспуска, гениально сделанного станка, конструкции сопла и ствола, позволяющей не проливаться воде из кружки, стоящей при выстреле на площадке для прицела, да еще и… в общем, труба моя простая и надежная. Успевай только правильно пузырьки на прицеле выравнивать, если речь о точности. Я и выверил, крутя обеими винтами ствол вверх, вбок и немного вниз. Отомстил ли поганцу? У-у-у, факйе-е-е-а…
- Еб твою налево, Художник… - протянул Семён, не дрогнув лицом и ковыряясь мизинцем в ухе. – А делать задержку между голосовым предупреждением о выстреле и им самим тебя не учили?
Свежеиспеченный комбат, косясь на мою персону исключительно плотоядно, широко раскрывал-открывал рот. А че, товарищ командир, это реактивный гранатомет калибра семьдесят три миллиметра и с соответствующим пороховым зарядом. А наушники у нас никогда и не случались, чего вы…
- Попал… - майор кивнул на дыру в песке напротив.
- Еще бы, сука, не попал. – Семён закурил. – Совсем попал… Художник!
- Чо?
- Ни чо, а я, товарищ старший прапорщик… Попал ты солдат, сразу два раза. Я тут вдруг один остался из командиров дивизиона, во втором батальоне. Назначаю тебя замкомвзвода второго огневого взвода. Служи, гордись и все такое.
И товарищи офицер с прапорщиком, не прощаясь, срулили к себе.
- Поздравляю, чо… - Адик хохотнул. – Это ты теперь Гусем командовать будешь?
Ага, буду…
- Автобус во сколько?
- Типа сам не знаешь?
Конечно, знаю, только…
- Давай, покажи.
У меня недавно появились часы. Простенькие и электронные, но шли отлично, да с подсветкой. Эка невидаль, часы… ну да. А автобус, везущий нам заказанные сигареты с Сержень-Юрта, стоило ждать через десять минут.
- Хлопов!
Недавно явившийся к нам неожиданный дух, весь в чистом и ментовском, выскочил из траншеи сразу, как ждал и сидел в хреновом окопе.
- Диафрагму убрать, гранату снарядить, трубу опустить и накрыть. Понял?
Хлопов кивнул свежеподстриженной башкой. Умный парень, молодец.
Вниз спускаться просто, наверх сложнее, но автобус и сигареты сами собой не поднимутся. Вот мы с Адиком и попрыгали, как горные козочки, к повороту. Наша типа зарплата вполне позволяла курить «Яву» и не жужжать. Гыгыканья и смешки ганцев-срочников по поводу артиллеристов, подписавших сдуру контракты, сошли на нет смятыми в зубах фильтрами. М-да.
На речкой, явно выделываясь и закладывая на бок, шла «восьмерка», свистя и грохоча всем своим коричнево-зеленым камуфлированным телом. До автобуса оставалось еще минут пять.
С той стороны, с сопки, хлестнуло по вертушке, по дороге, по нам, дробно простучав по нескольким валунами у асфальта. Зайцы или суслики из нас с Адиком случились отличные, в кусты, росшие в канавке у развилки, влетели куда быстрее МИ-8, вроде и не заметившему очередей из ПК.
- Полтора месяца… - Адик, похлопав по карманам, нашел зажигалку. – Полтора и домой. Ну, ждем автобус-то?
А были ли у нас варианты? Без сигарет оставаться не хотелось.
Девяностые, война и пыль
Девяностые, война и продажная любовь
Девяностые, война и Новый Год
Девяностые, война и Шомпол
Девяностые, война и женщина на войне
Девяностые, война и горячая любовь
Девяностые, война и выпендреж
Девяностые, война и тульский Пряник