Когда я написал первый том «По ту сторону Алой Реки», то очень болезненно воспринимал отрицательную критику. Даже самую серьезную, обоснованную и беспристрастную, вроде «мне нипанравилась, афтар пишыт нипанятна книга плахая». (Кстати, любопытное наблюдение: отрицательных отзывов от людей, способных связать два слова, у меня практически не было.)
Беда заключалась в том, что в книгу я вложил все, что у меня было, и не мог смириться, что вот это вот все вызывает у кого-то лишь презрительное фырканье.
Сегодня самый яростный разнос любой из моих книг вызовет у меня лишь улыбку. Почему так получилось? Потому что я уже давно не автор «По ту сторону Алой Реки» или «Ты можешь идти один». Тот человек умер естественной смертью, а я — автор чего-то нового, что пока ещё зреет. Свои старые книги я воспринимаю как читатель. Да, я их читал по многу раз и искренне любил, и до сих пор сохранил к ним нежные чувства, но «где счастлив был…»
Это — процесс естественный, называется взрослением, развитием. А вот более интересное наблюдение. Когда мы с Милой Бачуровой дозрели до частичной презентации нашей совместной разработки, романа «Последний звонок», я вдруг понял, что на отрицательные отзывы мне будет ровно так же наплевать. Потому что за без малого год работы я уже получил от соавтора два вагона критики, многократно переболел и в итоге выработал иммунитет. Иммунитет, выражающийся не только в моем отношении, но и в тексте.
Я научился вкладывать в текст не себя сегодняшнего, а себя вчерашнего. Такой прием даёт одновременно и нужную эмоциональную привязку к тексту, и необходимую дистанцию. Что с того, что кому-то не понравится, каким я был вчера? Это было вчера, а сегодня, если я не ошибаюсь, уже сегодня.
Интуитивно я перенес это открытие на публицистику. Начал писать посты на темы, которые волновали меня вчера, а сегодня вызывают лишь отстраненный интерес. Публиковал и смотрел на реакцию. И сработало! Граждане критиковали намеренно спорный тезис, минусовали, а я улыбался, не находя в душе никакого негатива по этому поводу. Урок усвоен: нельзя сразу выносить на любящую критиковать публику то, что тебе дорого и важно. Нужен срок, чтобы пережить это, а потом можно и поделиться.
Сейчас я работаю над романом, который опять же — про меня вчерашнего. То есть, пишу текст, который уже защищён со всех сторон. Знаю, что одним он понравится, другим — нет, и уже сейчас отношусь к этому спокойно.
Казалось бы, все прекрасно, схема работает, даже, в свете последних открытий, сердце стало меньше беспокоить. Но я понимаю, что работать во «вчерашнем» режиме вечно мне не захочется. Рано или поздно (даже знаю, когда) мне придется вновь окунуться с головой, выдать в мир триста процентов от себя сегодняшнего и лечь под капельницей в коридоре переполненной муниципальной больницы. Это и есть искусство — когда идёшь на прорыв.
Но я могу кое-что сделать, чтобы обезопасить себя. Могу сделать так, чтобы пока я лежу в коридоре, об меня хотя бы не тушили бычки и не проливали содержимое чужих "уток". Просто надо будет тормознуть с выдачей готовой книги в мир. На месяц, два, полгода, год — столько, сколько потребуется, чтобы восстановить потраченную энергию, переродиться другим человеком и с улыбкой посмотреть на себя вчерашнего.
