Однажды Мурзик потерялся. И это было крайне неожиданно: не так уж много было в квартире мест, где мог поместиться кот размером чуть меньше мейн-куна.
Где кот?!
Спохватились мы не сразу: ну нет кота и нет, каких-то особых активностей он в принципе не проявлял. Были пара дурацких привычек, типа открывания двери лбом на весь дом да получасовое закапывание селедочной банки. Но двери были открыты, селедочная банка радовала свои отсутствием, так что тишина подозрений не вызвала. И еще какое-то время не вызывала. Мы просто тихо и не задумываясь радовались тишине в доме. Примерно к обеду мама между делом заметила:
- Что-то Мурзика я давно не видела… Спит, что ли?
Я вспомнила, что действительно, с утра я кота не отмечала. Хотя обычно он занимал полдивана и очень мешал мне читать, потому что обниматься не любил, а просто так лежать возле него я не могла. Диван был нашей спорной территорией, где победу мы одерживали примерно с одинаковой частотой. А тут я, оказывается, целых четыре часа читала и никто не выдавливал меня с теплого места!
И правда, где кот?!
Сначала мы искали Мурзика из чистого интереса. Через полчаса мама встревожилась. Еще через полчаса мы поняли, что дом без кота пуст и сиротлив. Повеяло холодом одиночества. Но мы не решались вслух озвучить, что Мурзика в квартире нет. «Он где-то спит» - как заведенные повторяли мы, слоняясь из комнаты в комнату. Маман решила прибегнуть к безотказному способу: пошла варить рыбу.
Небольшой бэкграунд
Способ действительно должен был сработать: на запах свежесваренной рыбы Мурзя появлялся даже если спал беспробудным сном шахтера после недельной смены. Сырая рыба интереса не вызывала. Сваренная вчера – тем более.
- Рыба должна быть сварена не больше часа назад! – раз и навсегда заявил Мурзик и сделал это высказывание своим жизненным кредо. Ну и маминым заодно.
Тут я опять лирически отступлю. В том, что кот сделал маму своим рыбным рабом, мама, я считаю, виновата сама (хотя она яростно это отрицала). В то время, как котенок, подрастая, пробовал то одно, то другое, она это «одно-другое» выхватывала у него из-под носа и предлагала рыбки. Потому что «коты должны питаться правильно, согласно природе, а не овощами!».
Где в природе коты варят рыбу, она не уточняла.
Однако Мурзя спорить с маман не стал, и рыба стала его основным блюдом. И единственным. Процедура происходила следующим образом: рыба варилась, остужалась, мама доставала ее из кастрюли и ВРУЧНУЮ вытаскивала ВСЕ кости! Потому что кот давился даже самой маленькой косточкой, причем очень демонстративно: замирал над миской, напрягался и начинал осторожно кашлять: «Кхе…кхе… кхе….». Потом закатывал глаза. Пока мы суматошно бегали вокруг (потому что больше ничего сделать не могли, не по спинке же его стучать. А совсем ничего не делать не позволяла совесть!), кот благополучно откашливался и продолжал трапезу.
Словом, кот появлялся в кухне ровно в тот момент, когда рыба вынималась из кастрюли и перебиралась. Оставшиеся до перекладывания жратвы в миску минуты кот надсадно и сипло мявкал. Все коты орут, когда просят жрать, но Мурзик орал особенно противно в силу величины и гадкой наследственности. А запах рыбы преследовал меня еще много лет после Мурзика…
ГДЕ КОТ?!
И вот мама пошла варить рыбу в надежде, что кот появится в кухне как обычно. Так что паника наша отодвинулась еще на полтора часа. Нам бы хотелось и на два, но рыба, словно чувствуя нашу нервозность, сварилась неприлично быстро. И остыла. Вместе с появлением рыбы из кастрюли растаяла наша надежда, что «он где-то спит».
Пришлось признаться самим себе вслух, что Мурзика в квартире не было. Соответственно, родились две версии, обе нежелательные.
Первая: Мурзик выскочил в подъезд и сбежал на улицу, так как ни о каких домофонах тогда слыхом не слыхивали. Эта версия была сразу отброшена как маловероятная: после памятной прогулки кот старался даже близко не подходить к входной двери, даже если она закрыта.
Вторая, еще более печальная, но более вероятная: Мурзик упал из окна балкона. Мы жили на втором этаже, и решеток тогда у нас еще не было. И хотя мы понимали, что он вряд ли покалечился, все-таки высота небольшая, однако то, что оказавшись на земле, кот рванет с места в карьер, сомнений не возникало. А куда он рванет – никогда не узнаешь, и домой он не вернется, ведь он знать не знает, где этот самый дом.
Тем не менее, в слепой надежде мы наперегонки ринулись на балкон и свесились с подоконника, чуть не вывалившись сами. Кстати, в тот момент, когда я повисла пузом на подоконнике и чуть не перевесилась в сторону улицы, меня взволновал не тот факт, что я могу убиться. Гораздо опасней мне показалось то, что если мы с мамой выпадем – домой не попадем, ведь дверь закрыта изнутри. А отец с дачи приедет только вечером. А я, как дура, в мятом сарафане. Позорище! Именно ужас оказаться в мятом сарафане посреди двора помог мне удержать равновесие и ввалиться обратно в квартиру.
- Нет там его. Конечно! Растопырили тут окна на всю ивановскую! – рассердилась маман. Когда она чувствовала свое бессилие и понимала, что виновата в том числе сама, она срочно сердилась на меня. Злость помогала ей пережить трагизм любой ситуации.
Я это понимала и считала, что лучше уж пусть она сердится, чем рыдает, поэтому не возражала. Да и бессмысленно возражать торнадо, например, или другому стихийному бедствию. Форс-мажор вон даже в договорах прописывается!
Растопырили, так растопырили… Что уж теперь… Кота было жаль. Жизнь, конечно, продолжается, но в груди было тяжело.
- Рыбы вчера полный морозильник купила… - задумчиво-грустно отметила маман. – Куда ее теперь? Мы тяжело замолчали.
И тут в полной тишине мы услышали странный шорох и тихое-тихое сипение над нашими головами. В голове мелькнуло… Нет, у меня ничего не мелькнуло, честно. Я просто перепугалась. Мы одновременно взрогнули.
- О, господи, - прошептала мама, - ты слышала?! Это что?
Взятие высоты
Посмотрели наверх. Над балконной дверью отец сделал длинную антресоль, где маман хранила стеклянные банки для закруток.
И столкнулись взглядом с круглыми от ужаса кошачьими глазами. На антресоли, прижавшись спиной к стене, сидел Мурзик и боялся пошевелиться. Сипение оказалось попыткой мяукнуть и, видимо, привлечь наше внимание. Кажется, от страха у него свело горло и звук не шел. Возможно, он сипел и раньше, пока мы метались по квартире. Мурзик, оказывается, боялся высоты!
Зачем он полез на полку – мы не знаем. Наверное, как любой кот, он интересовался всеми высокими местами в доме. На шкаф он запрыгнуть не мог, на полки, забитые книгами, тоже. Осталась антресоль на балконе.
Но о своей фобии Мурзик и сам не знал, вот, случайно выяснилось. Сидел он, похоже, с самого утра, спрыгнуть боялся, лечь – места не хватило. Спихнуть банку на пол ему не пришло в голову или боялся шевелиться. Даже запах рыбы не придал ему смелости!
Снятие кота с полки оказалось делом непростым. Стремянки не было, пришлось ставить стул, на него табурет, на табурет меня. Еще сложнее оказалось оторвать кота от полки: дереве остались глубокие вмятины от когтей – Мурзик страховал себя от падения во сне. Ведь неизвестно, сколько ему пришлось бы сидеть, если бы мы не ринулись на балкон. Я предусмотрительно накинула на плечи полотенце.
Лучше бы я надела строительные перчатки! Несмотря на диванный образ жизни, когти у кота были, как и положено, похожи на дамасские кинжалы. Одним из таких кинжалов он всё-таки располосовал мне запястье. Если бы это произошло в наши дни, маме, наверное, пришлось бы доказывать органам опеки, что ее дочь не суицидница. А тогда я просто пошла промывать руку, поливая попутно всё своей кровью. Вена, конечно, не была задета, но оказывается, кровь прекрасно течет и просто из кожи. Это лайфхак, дарю. Вряд ли вы найдете такого кота, конечно, но вдруг повезет? Шрам до сих пор заметен, а ведь прошло больше 30 лет.
Вот. Мурзик больше подобного геройства не проявлял ни добровольно, ни принудительно. Хотя мы с подружкой потом втихаря попытались. Дурочки. Обошлось без больших кровопотерь. Только малые.