В памяти маленького Генки такая картина. Ему три годика, и они стоят всей семьей у какой-то конторы, очень холодно, а никто не хочет их брать на постой. И тогда отец (инвалид, без ноги) достает гармошку и начинает шпарить что-то русское-народное. Один сельчанин смилостивился, пустил: «Пойдёмте, у меня малуха есть". Так семья Гронских, дворян в нескольких поколениях, стала жить в селе Северное, что в Сибири. Сибирь была опредлена дворянам Гронским числом 8 душ (шесть детей и родители) как спецпоселение.
Отец устроился бухгалтером. Он был грамотным, к тому же знал Калинина и люди приходили к нему, чтобы написал письма и попросить за безвинно осужденного родственника. Тюремная машина, как вы помните, работала без сбоев. Отец писал много бумаг-ходатайств в Кремль, причем не за себя. Кому понравится такая деятельность?
Потом, как это было в судьбах миллионов, отца забрал НКВД, а через неделю и мать.
Уже став взрослым, Генка Гронский приедет в это село, найдёт покосившуюся хатку на отшибе, и её обитатели из местных вспомнят:
- Помним-помним твоих родителей. Их за реку увезли и там расстреляли.
- И не похоронили? - спросит паренёк.
- Нет. У нас зверья много. Растащили.
А ещё через несколько десятилетий сын уже самого Геннадия Афанасьевича найдёт в метрических книгах данные о своих бабке и деде - рождённых в Польше, сосланных в Сибирь дворянах. Посмертно реабилитированных.
Из детдома в колонию
Шестерых братьев и сестер мал мала меньше привезут в Омск в детприёмник. Самых маленьких - Генку и Элеонору отправят на Урал, в Далматово. Старших - в Екатеринбург.
Фамилия Гронский, единственное, что останется у Генки от родителей.
Потом в жизни пацана будет 11 детдомов и две исправительные колонии.
Бессчётное количество побегов. За лучшей долей, за едой, за братьями и сёстрами, на войну.
«Пошли за огурцами к деревенским в огород. - будет вспоминать он потом. - А на другой день всех повели на обед, а нас с другом оставили в наказание в комнате. За огурцы. Мы и решили поджечь в знак протеста комнату. А детдом - деревянный барак, матрасы соломенные. Всё сгорело. Меня за этот пожар отправили в Юго-Осокинскую детскую трудовую колонию. Было мне 11 лет. Мы там пилили дрова. Помню, как там набедокурил, стащил новогодние кульки (их приготовили не для колонистов, а для детей сотрудников колонии). Это было мое первое настоящее воровство! Огурцы не в счёт - у колхозников их было много. Нас побили, и я сбежал. Товарищ остался».
А куда бежать-то, война кругом шла, родственников нет. Беспризорники передвигались в товарняках. На крупной станции, когда уже было невмоготу от голода, находили милиционера, тот определял в детприёмник и кормил. Так сдавались государству многие беспризорники.
А однажды Генке в одном из детдомов, где почему то было много украинцев, рассказали, что есть рай на Земле. Это на Украине, где растут персики и груши. И он решил поехать туда только чтобы наесться.. Тем более, что наши уже оттуда немцев выдавили.
Сын полка
«На станции Лазовая (это Подмосковье) увидел десятки военных эшелонов, солдаты, офицеры, кто кипяток набирает, кто курит. Тут же стая беспризорников, обшарили меня. «Ты откуда?» - спрашивают беспризорники. - «С Урала». - «Куда едешь?» - «Воевать», - говорю. (Он уже тогда передумал искать Украину с персиками, решил ехать на войну, помогать солдатам с немцами воевать - Авт.).
Меня беспризорники взяли на понт: говорят: "Вон командир стоит, отрежь у него пистолет". И дали бритву. Я так и сделал. Офицер зазевался, а потом ему солдатики тыкают в мою сторону: мол, смотри, ты без оружия остался. Догнал он меня и котелком по голове тюкнул. Я сознание потерял».
Очнулся 13-летний пацан в поезде, в котором наши войска ехали в Бессарабию восстанавливать советскую власть. Удивительно, что щуплого парнишку солдаты взяли с собой. Соорудили пилотку, выдали военную форму, сняли медали со своих выгоревших гимнастерок и нацепили пацану. Поделились по братски. Научили козырять. И когда вошёл начальник поезда (тот самый, у которого Гронский срезал оружие. - Авт.) пацан отсалютовал, как настоящий солдат при виде генерала.
- Я хочу воевать. А без оружия какой я солдат? - попытался объяснить Генка свой поступок.
Начальник засмеялся. Так Гронский стал сыном полка.
Полгода прожил Генка в полку. И это было почти как в раю, о котором он слышал от украинских детдомовцев. Жил бы дольше, но тут вышел приказ Сталина: поместить всех беспризорников в суворовские училища. Не исполнить приказ командир полка не мог.
Даже собранный в дорогу с сопровождающим, маленький Генка опять бежал. Трижды пытался пересечь границу с Румынией - так ему хотелось на фронт, воевать. То в вагоне с углем, то в бочке с водой. А третий раз пытался переплыть Днестр. (там метров 50 ширина всего!)
- Меня во второй побег предупредили: встретим ещё раз - поедешь не в суворовское, а в колонию! Ну так и вышло. Отобрали у меня все медали и отправили на Северный Кавказ, в колонию города Дзауджикау (так в 1944-54 годах назывался теперешний Владикавказ. - Авт.)».
Здесь случился в судьбе Гронского странный эпизод. Начальник колонии, сам в прошлом преступник, жуткий пропойца, однажды заглянул в карцер, где сидели наказанные колонисты.
- Он заставил одного из нас снять подштаники, соорудил верёвку, потом подозвал меня, встал мне на плечи. Наказал нам: «Убью, кто меня снимет!» И повесился.
Благодаря этому факту, вернее, чтобы скрыть это ЧП, всех сидевших в карцере раскидали по ремесленным училищам.
В людях
Отучившись в училище, уже вполне свободным человеком Гронский поехал на нефтяные промыслы. Был слесарем, мотористом. Паренёк очень хотел выйти в люди.
«Однажды сижу, слышу по радио: «Выполняем заявку из города Челябинска. Механик Гронский просит исполнить песню «Ермак»». Я впервые в жизни услышал свою фамилию и побежал к начальнику, чтобы отпустил в Челябинск. Вдруг это мой родственник?"
В Челябинске он нашёл две семьи Гронских через справочную, но они оказались не родными.
И , раз уж приехал, Генка остался здесь, в Челябинске. Пошёл работать на ЧТЗ.
- Поэтому и глухой. Ну представьте, как работают 12 моторов вместе - какой это гул!
На ЧТЗ Гронский стал передовиком производства:
- Все сдавали по три мотора в смену, а я по шесть! Не потому что я был швыдкий такой. Просто раньше всех на работу выходил. В техникуме в 10 вечера учёба заканчивалась, и я дул на завод. Смена третья только с 12 ночи, а я уже тут как тут. За счет этого и перевыполнял норму. Про меня газеты писали. Было там и про мою судьбу, что сирота и вся семья из братьев-сестёр растеряна».
И однажды ему позвонила женщина, сказала, что знает Гронских, вместе с ними жила в Верх-Исетском детдоме. А через неделю раздался ещё один звонок: «Гена, братик, это я, Людвиг! Мы (ещё сестра Люда) завтра у тебя будем!» - вспоминает события далёкого 1963 года Геннадий Афанасьевич. - А потерялись мы в 1937-м. Через 27 лет встретились! Потом я и остальных нашёл!»
А дальше… дальше он мерит свои достижения достижениями народного хозяйства. Ведь каждый новый двигатель приближал коммунизм. То 100-сильный, то 130-сильный двигатели, то спецмоторы. Вот этот двигатель подарили пленуму ЦК КПСС. Он вписал своё имя в становление многих промышленных гигантов СССР: Бобровский изоляционный завод, Челябинский опытный, Челябинский тракторный.
У него несколько медалей с ВДНХ.
А потом у отца троих детей был ещё один подвиг: он ухаживал за женой. Она 11 лет болела, пять лет была недвижима. Гронский ухаживал за ней так же истово, как собирал двигатели. Уволился с работы, потому что нужно было быть с ней постоянно.
«Вам надо памятник поставить при жизни!» - сказали ему знакомые женщины.