Мы взяли Гудермес. Понятно, это не взятие Измаила или Очакова с Плевной. Но работать на войне тяжеловато при любом раскладе. Даже если приказ ясен и он выполняется. Сказано – взять, идешь и берешь.
Где стоял полк? На цементном заводе, том самом, как-то светившимся в первую войну. От самого завода осталась пара дырявых корпусов, где вовсю гулял ветер, совсем уже почти что зимний, хотя на дворе стоял ноябрь. Там, рядом с палаткой штаба дивизиона, прятавшейся в кем-то и когда-то вырытом котловане, началась какая-то совершенно новая страница службы.
Дивизион, как всегда раскиданный по батальонам, собрался во все свои оставшиеся полтора взвода полной численности. Неровной дугой окружили прожженную зеленую палатку комсостава, ждали комдива. Обожаемого, любимого, длинно-тощего и иссиня-черного через два часа после бритья монстра в звании подпола. Чеснокова.
Это уже потом, спустя сколько-то времени, все встало на свои места. И поступки его, слова, отношения к нам, срочникам, открылось с другой стороны. А тогда…
- Равняйсьсмирна-а-а! Боец, у тебя ремень чтобы яйца поддерживать?! Атставить! Равняйсмирна! Вот так и замерли, псы войны, сраные, мать вашу, Рэмбо! Ханин, чего скалишься? Смешное сказал что-то? Палец или чего другое показать? Атставить!
Вечерело, летела снежная колкая крошка, а ветер старательно рвался под бушлат. Парадокс, но вместе с сухим и почти морозным снегом – под ногами чавкало и хлюпало.
- Значит так, бойцы! С этого дня, внимательно меня слушаем, вы служите не просто так… Родина и исполняющий обязанности президента России… Селецкий, ты точно не Секелецкий? Такой же, сука, иногда, бесполезный, ебанутый и хер найдешь в тебе смысл… Атставить! Родина, товарищи солдаты, решила сделать вам, сука, подарок. И день вашего бесполезного ни хера неделанья теперь обойдется стране в восемьсот десять рублей, товарищи бойцы, хорошо расслышали? Потом каждый, мать вашу, кусков дебила, подпишется что с приказом ознакомлен. Егоров, дурошлеп, чо лыбишься, бабло считаешь? А вот хер тебе на руль, товарищ ни хрена не водитель… Ты лично мне, как командиру дивизиона, должен за свой сраный ЗиЛ как земля колхозу! Я прослежу, чтобы ты дивизиону перед увольнением «Бычок» купил!
Раз! И откуда-то из кармана, темнея ненастоящей кожей переплета и поблескивая буквами Notebook, Чесноков поднял ежедневник:
- Вот это, товарищи солдаты, самая страшная для вас вещь. Черная, сука, книга, вот на ней золотом так и написано – Черная книга! И в ней, разъебаи, записано все о каждом и…
Распинался комдив долго, но суть свелась к лаконичному: служить до дембеля, деньги заплатят, воевать как воевали, всем виновным готовиться к наказанию и баста. Под ногами чавкало не так сильно, подмерзая и превращаясь в жесткую гребенку.
Толик Егоров, водитель нашего расчета Егор, свинтивший под шумок, палил в кузове паяльную лампу. Недавно ему довелось перевозить склад и сейчас растущий организм подпитывался стыренным яйцами. Знали про фишку все, но у своих в дивизионе старались не крысить, особенно после увольнения два-семь, славившихся такими лихими вещами. Те-то коммуниздили даже друг у друга, водилась такая херня за некоторыми.
Мы с Колей курили за палаткой, слушая воющую лампу Егора и нюхая его ночной омлет. Лампы не зажигали, только в палатках, а те только светлели своими коробками на сорок человек.
Звезды мерцали, как и вчера, но что-то поменялось. И дело было не в восьмистах рублях и одновременно заявленных день за три. Хотя последнее душу все же грело. Только вот… Только вот где-то внутри так и шевелилось странное ощущение неправильности и несбыточности увольнения чуть ли не в феврале.
- А у нас бронепровод мозги клюет… - Коля задумчиво рассматривая сияющую кроху спутника, летевшего на черном одеяле над головой, прикурил вторую. – А мы ж дальше куда?
- В Аргун.
- Надо сделать. А то стрелять не получится.
- Надо.
Бронепровод Коля сам сделать не смог. Но в Аргуне гранатомет стрелял как по часам – так же точно и без задержек. А тот вечер в Гудермесе и сраную черную книгу получилось запомнить навсегда.
Девяностые, война и продажная любовь
Девяностые, война и Новый Год
Девяностые, война и Шомпол
Девяностые, война и женщина на войне
Девяностые, война и горячая любовь
Девяностые, война и выпендреж
Девяностые, война и тульский Пряник