Я редко спускаюсь в трубу и поэтому упустила момент зарождения ладошечников, но не вызвает сомнение, что пришли они точно из под земли. Там нет ничего, за что может зацепиться взгляд и пожелать остаться в этом мире: ни красивого пейзажа за стеклом, ни ласкового солнца, ни баюкающего дождя, а обилие сущностей на квадратный метр превышает все разумные пределы. От них хочется вжаться в стенку или заныкаться в любой свободный уголок, такой уголок и отыскали ладошечники, обзаведясь каждый своим и заныривая в него при любой возможности.
Редкие лица, одинокие взгляды и затылки, затылки, затылки, уткнувшиеся в ладошку. Лишь номинально они в мире людей, а в реальности - утекли в мир ладошечников. Происходящее рядом ещё способно их ненадолго отвлечь, но отсутствующий взгляд, вяло сопротивляясь, утягивает за собой - жизнь она там... в ладошке.
К ладошке обязательно прилагается палец, большой на той же руке или указательный на противоположной. Пальцы танцуют привычное танго, урезанное до двух тактов... в большем необходимости нет.
Однажды поселившись, они уже не могут надолго покинуть тот мир и теперь уже здесь, наверху, где жизнь бьёт ключом и расцветает радугой, настоящей, а не утащенной на флаг укушенных тридарасами, ладошечники, больше не способные наслаждаться созерцанием мечущегося по асфальту одинокого листа, с любой оказией утекают обратно в ладошку, с лёгкостью меняя живое на фантом.
И всё меньше глаз, видящих меня, и всё глубже пропасть, разделяющая наши миры: виртуальных ладошечников и живых людей.
(2015)
