ТОМ 1 ВОЗРОЖДЕНИЕ
Я смотрела на свое отражение в роднике, пока набирался кувшин. Ничего особенного. Светло-русые волосы, белая кожа, голубые глаза. Только совсем не так, как у других. Акоспанцы, жившие испокон веков на опаленных солнцем и обдуваемых всеми ветрами просторах в предместье гор, были смуглыми и черноволосыми. Не зря наш вождь Октий называет меня белой вороной, объясняя мое рождение прихотью Великой Богини Пьери. Последнее время я с ним полностью согласна. Я все чаще чувствую себя другой не только с наружи, но и внутри. Конечно, у меня так же, как и у других две руки, две ноги и голова. Но только последнюю наполняют странные и опасные мысли, до которых никто из моих близких додуматься бы никогда не смог. Я очень люблю своих родителей, но абсолютно их не понимаю. Мой отец до моего рождения был Стражем, но потом отказался от полной опасностей и приключений жизни и променял ее на капустные грядки и детские пеленки. Мать же в этих грядках всю жизнь и прожила. И они оба при этом довольны своей судьбой!!! Мать вообще спит и видит, что я пойду по ее стопам. Но я-то этого не хочу! Не хочу! Не хочу, потому что отлично представляю себе это мое будущее. Муж, считающий себя хозяином мира в целом и меня в частности; хозяйство - все те же капустные грядки, куры, козы; подъем до восхода солнца, куча детских пеленок, застиранные в кровь руки, да еще и исколотые иглой... Можно продолжать до бесконечности. Хотя другие акоспанки без ума от такой перспективы. Конечно, ничего другого они и не видели. Но и я ведь не знаю другой жизни! Тогда чего же я хочу? Я коснулась пальцами водной глади, и отражение размылось. Надоедливые мысли вертелись в голове, превращая ее в какой-то роящийся улей. Они просто сводили меня с ума. Может мама права и это просто идиотский период взросления? Ответа я не знала. Я вообще последнее время ничего не знала и не понимала. Полнейшее отупение. И когда оно доходило до своего апогея, я убегала сюда, в оазис жизни, где поражало буйство зелени окружающего пространства. Здесь, под гомон редких птиц я находила временный покой. Вода хлынула через край кувшина и, устремившись вниз к уступу, упала с него маленьким, но ярким водопадом, который разбился о камни тысячами переливающихся бриллиантов. Я подняла свою ношу и вздохнула. На душе было муторно и как-то гадко. Поставив на плечо кувшин, я медленно начала спускаться по знакомой с детства тропинке. Здесь, чуть ниже родника, утопавшего в зелени, лежали голые и безжизненные камни. Со стороны казалось, что они мертвы уже давно. Но я-то знала, что под толщей камней скрывается сердце гор. И пока оно бьется, живу я, мои родители, соседи, да и весь Сам-ха - моя родная деревня. Тропинка плавно спускалась с уступа на уступ, и я была так погружена в свои мысли, что не сразу услышала голоса за поворотом. Вернее под ним. И голоса эти явно раздавались с тренировочной площадки. Я обожала смотреть, спрятавшись меж камней, на то, как готовят воинов высших каст. И сейчас не утерпела. Оглядевшись, что бы убедиться, что за мной никто не наблюдает, я поставила кувшин на камни и, юркнув в едва заметную с тропы расщелину в скале, скоро оказалась в небольшом тоннеле, верхняя часть которого выходила на тропу, а нижняя - на тренировочную площадку. Каждый раз, ползком пробираясь здесь, я ненавидела свою собственную одежду - длинное мешковатое платье, которое путалось в ногах и сильно затрудняло движение. Такую одежду мог придумать только мужчина, потому что даже ковыряться в капустных грядках в ней было нереально. Что уж говорить о моих прогулках в горах, которые я обожала, не смотря на все запреты? Нет, нам не запрещались сами прогулки, вот только места, где я их совершала, были не совсем нормальные. Например, этот тоннель. Обычной акоспанке даже в голову не пришло бы подглядывать за мужчинами. Тем более за тренировками воинов. И это еще одно доказательство того, что я далеко не обычная акоспанка. А какая тогда? Вопрос... Почему меня всегда тянет на все запрещенное?