7 июня — мой второй день рождения. Представляете, мне уже почти год. А ощущение, что операция была вчера.
До этого я неделю проторчала за компом — много работала. Доработалась до того, что спала совсем по чуть-чуть, потому что некогда было. И сегодня попросила мужа отвезти нас на Баскунчак.
О, Баскунчак — это песня. Прежде, когда я туда еще не съездила, всё думала: и чего все так хвастаются фотками? В первый раз вроде понравилось, но как-то ровно. На следующее лето еще съездили, потом еще и еще. Этой зимой я уже мечтала, когда начнется лето и мы поедем на Баскунчак.
Почитала в инете, что люди с 29 апреля начинают там купаться — мол, вода не холодная вовсе. Думала — трендёж сплошной. Ведь в Баскунчаке даже летом в адскую жару вода не кипяток, хотя в основном глубина — курице по колено.
Потом началась мошкара, а ведь Баскунчак в Астраханской области. А Астраханская область по количеству мошкИ переплюнула Волгоградскую, по-моему. По крайней мере, в нашу область мошкара перебралась из Астраханской. Мы боялись, что будет много мошкары и не ехали. Но я так замучилась в последнюю неделю, что когда муж намекнул, что готов отвезти, я доделала последний заказ и попросилась на Баскунчак.
По особому закону подлости, когда я собираюсь куда-то на природу, то природа начинает кукситься и кваситься. В общем, к обеду, когда я уже сдала работу, подкрасилась и была на низком старте, небо посерело, ветерок задул, а муж стал намекать, что погода-то вовсе не айс. Поэтому, может, в другой раз? Но нет же, нет — в какой еще другой? Я же зимой мечтала! Я же хотела! Ты не можешь меня так обломать, дорогой мой муж. В общем, поехали.
Дороги в Астраханской области — это полный бизнес, я вам скажу. Хуже волгоградских дорог, наверное, только астраханские дороги. Особенно ужасало дорожное покрытие перед Верхним Баскунчаком и Нижним Баскунчаком: впечатление, что дороги не чинили со времен Великой Отечественной войны. Но до животворящего озера мы все же доехали, хотя остаток пути пришлось ползти на мягких лапах.
Пока мы добрались, небо из посеревшего стало свинцово-серым. Темный горизонт прорезали огненные зигзаги, о лобовое стекло плющились крупные капли и мошкара, которую ровным слоем размазывали дворники. Муж сказал: «Я вас в машине подожду. Никакого желания быть съеденным мошкарой, к тому же еще и ветрище такой, холодно, солнца нет».
Мы уже собрались пилить пешком полтора километра от стоянки до самого озера, отмахиваясь от мерзкого гнуса. И тут нас окликнул смуглый дядя:
— Девчат, едем?
— Сколько стоит проезд?
— 200 рублей.
Переглянулись с Кариной и Алёной, согласились.
— А обратно когда приедете?
— А когда вы накупаетесь?
— Чо, прям приедете?
— Я вас подожду. За ваши деньги-то.
Довез на раздолбанной голубой машине типа джипа советских времен (как они там назывались-то, я и не знаю, газиками, что ли).
Осторожно пробую воду ногой: не холодная. И мошкары почти нет. Одна наглая мошка цапнула за бедро, но когда мы вошли в озеро, мошкары не было вовсе. Чем больше глубина, тем теплее вода — и это странно. У берега, где глубина максимум по щиколотку, вода самая прохладная. У другого берега озера, где глубина мне по шею, она теплая-претеплая, почти горячая, хоть и солнца почти нет.
Ветрище поднимает волны — почти море, только вода гораздо соленее, чем даже на Красном море. Вишу, растопырив ноги: если свожу их, то рапа выталкивает меня. Вода настолько соленая, что не уйдешь на дно, даже если сильно захочешь. Приходится изворачиваться, чтобы удержаться в вертикальном положении. Не надо грести руками и ногами, чтобы оставаться на плаву.
Вода здесь такая соленая, что на ощупь кажется маслянистой, как жидкий крем. Через несколько минут чувствую, как соль оседает на коже крохотными кристалликами, тончайшей солевой корочкой. Растираю себя — ноги, живот, талию, аккуратно массирую лицо и заклинаю целлюлит и жирок, чтобы они остались на Баскунчаке, а я бы уехала отсюда стройная и легкая аки сайгачиха. Повисев поплавками в толще соленой воды, выходим на берег и прихватываем с собой несколько кусков местной соли. Я с нею делаю ванночки для ног, нормальная тема.
Смотрю на двух мужиков, раздевающихся неподалеку. Один высокий, второй пониже, один потоньше, второй потолще, но оба без намека на мышцы и загар. По ходу, мужчины не в курсе, что на Баскунчак не стоит ехать без тапочек с резиновой подошвой. Соль-то все-таки кристалл, царапает, режет, колет кожу. А дно-то озера и его берега целиком сделаны из соли.
Посоветовала зайти подальше, чтобы хоть поглубже было, сказала, что вода там теплая вообще. Послушно побрели. Бредут и пищат, как тетки: «Ой! Ой-ёй-ёй!» Ну что такое-то, ребят, вы почитали бы хоть в интернете заранее, а не пёрлись в Баскунчак с голыми ногами. Мы запасливые: Алёна резиновые шлепанцы захватила, а мы с Каринкой — по паре кроксов.
Думаю: муж там, наверное, уже сердится, что мы так долго. Скучно ему там одному в машине торчать. Надо собираться в обратный путь до автостоянки. Но как не хочется уходить!
Ложусь в воду на спину прямо возле берега. Небо серо-голубое и такое низкое, кажется, падает на меня. Серая голубизна его разбавлена белыми прожилками — застывшее облако похоже на редкие раздерганные волокна ваты. Слева на эти волокна надвигается белое облако. Оно вроде облако, но как будто белая туча. Дышу солоноватым воздухом. А меня стегает тугими каплями дождь — по лицу, груди, пальцам ног. Теплый июньский дождь.
— Девчонки, апельсины соленые ели когда-нибудь? Давайте уже попробуем. А то всё арбузы соленые ели, пора уже и с апельсином поизвращаться.
Очищаю апельсин, делю на дольки. Губы просолились, апельсинище сладкий-пресладкий — удивительный вкус получается.
Обливаемся водой из бутылок, что прихватили с собой, вытираемся-одеваемся и бредем по размокшей от дождя грязи к голубому газику-джипу. Водитель сидит в кабине с сеточкой на голове: машина стоит в затишке, поэтому его едва не съели мошки. По дороге до стоянки он рассказывает нам о столбиках, торчащих ровными рядками из озера:
— Это во время войны здесь вручную добывали соль. Ломиками долбили, откалывали. Складывали куски соли на столики, чтобы обсохла, а потом на верблюдАх отправляли соль в Астрахань. Потом уже по-другому стали соль добывать. Крышки столиков убрали, а вот столбики остались.
Подъезжаем к нашей машине — муж отмахивается от мошкары, но вовсе не сердит, говорит, что быстро вернулись. А мне казалось, что мы там не меньше полутора часов пробыли. Словно оказались в какой-то временнОй кабинке: внутри прошло часа полтора, а то и два, а снаружи и часу не прошло. Моемся, едем домой. После Верхнего Баскунчака меня начинает клонить в сон — как обычно, когда мы возвращаемся с озера. Соленая вода на меня так действует, что ли. С удовольствием трогаю лицо, руки, шею — кожа после солевой ванночки и тонкого солевого пилинга стала нежной и гладкой.
I'll be back, Bascunchak Lake!
