-Давай Макаров, знакомься со своим новым личным составом,- произнес ротный и протянул мне папку с личными делами вновь прибывших бойцов-переменников. В последних боях наша штрафная рота понесла тяжелые потери. На многих бойцов мы оформили документы о досрочной реабилитации за мужество и героизм, проявленный в этих боях.
В мой взвод поступило двадцать новых солдат. Я начал быстро просматривать дела. Все как обычно. Там солдат написался и повздорил с командиром, тут подрались между собой, а тут у молдухи на ночь задержался, и от части своей отстал. Были лица, осужденные и за серьезные преступления. А вот несколько дел стали для меня полной неожиданностью.
Шесть человек были осуждены за переход на сторону врага. Это были бывшие власовцы, которых мы люто ненавидели, и в плен не брали.
-Обрати на этих шестерых особое внимание и в случае чего, стреляй без размышления. Предатель, он и есть предатель, и нет ему прощения.- произнес ротный.
Вот только, когда мы выдавали всем вновь прибывшим оружие, один из бывших власовцев взяв винтовку, заплакал. Это стало для меня неожиданностью. Они ничем не отличались от обычных штрафников, та же гимнастерка без погон и пилотка без звездочки, только взгляд настороженный выдавал их. Я потом так и называл их - «бывшие».
Как-то я, проходя по траншее, услышал перебранку, которая могла вот-вот перерасти в драку. Это один из «власовцев», по фамилии Лапиков, сцепился с бойцом, бывшим старшиной, который был осужден за хищение продуктов. Я только услышал.
-А ты был там? Ты видел, как каждый день умирают десятки человек, а ты, чтобы выжить, снимаешь с мертвого одежду?!
- Да я бы лучше застрелился, чем к немцам в плен пошел.- произнес бывший старшина!
Я быстро пресек эти разговоры, собрал своих бойцов.
-Вам завтра в бой идти, спины друг другу прикрывать надо, а вы тут собачитесь. Вы все равны, Родина дала вам шанс искупить свою вину кровью, так что радуйтесь, что вас к стенке не поставили.
А потом я решил расспросить этого Лапикова, уж больно он мне интересен был. И он рассказал мне, как их окружили, как попал в плен, как немцы морили их голодом, а они, чтобы ночью не замерзнуть, рыли в земле лисьи норы, в которых спали. Как бывало, эти норы осыпались и заживо хоронили своего хозяина. Как свои же пленные, собравшись в шайки, раздевали более слабых, а потом их одежда шла в качестве товара, в обмен на продукты.
-Не выдержал я товарищ лейтенант, жить хотелось, мне ведь всего девятнадцать лет. А тут в лагерь вербовщики приехали, хорошие условия пообещали, вот я и вышел из строя. Многие тогда вышли. А мы, несколько человек договорились, что как только появиться возможность, то перебежим к своим.
Мы так и сделали. Своего взводного связали и двадцать человек ушли к партизанам. Месяц провоевали у них, нас человек десть осталось, остальные погибли, а потом партизаны с нашими частями соединились. После этого за нас особый отдел взялся, вот теперь мы здесь.
-Так ты что же Лапиков, считаешь, что ты невинно осужден? Жертвой себя считаешь?
-Да нет, товарищ лейтенант. Все правильно, смалодушничал, рассчитывайся за это. Только не смотрите косо на нас. В плен никто из нас больше не пойдет. Хватанули мы там лиха. А если погибну, напишите домой, что пал смертью героя. Дома ничего не знают обо мне. Для них я безвести пропал, еще в сорок втором. Не хочу, чтобы на них было клеймо родителей предателя.
-Хорошо Лапиков, иди, отдыхай.
Я задумался. Да, безжалостно судьба со многими поступает. Ведь Лапиков добровольцем на фронт пошел, подвиги хотел совершать, а теперь предателем считается.
А через несколько дней нас перебросили на другой участок фронта, где была поставлена задача, выбить противника с высоты. Началась артподготовка и ротный приказал все бойцам вылезать из окопов и ползти в сторону немцев, как можно ближе. Этим мы повышали свой шанс добежать до немецких траншей живыми.
Эти «бывшие» первыми шагнули из окопа. Было в их глазах что-то такое, что не заставляло в них сомневаться. Мы не доползли до немецких окопов метров двести, как закончилась артподготовка, и артиллеристы перенесли огонь вглубь вражеских позиций.
Мы вскочили и с криками «Ура!» и матами, бросились вперед. Я, наш военфельдшер и связные продвигались чуть позади наступающей цепи. Немцы быстро оклемались. С фланга по нам ударил пулемет, и цепь под кинжальным огнем залегла. Надо было срочно заткнуть его. Хотел уже послать с таким приказом связного, но тут увидел, как один из «бывших», забирая правее основной цепи, по ложбинке пополз в сторону пулемета.
Я видел, как он поднялся, кинул гранату и упал, сраженный пулей. Но он выполнил свою задачу и пулемет замолчал. Тут же вся рота вскочила, с диким ревом кинулась вперед, и вскоре бой закипел в траншеях. Немцы не выдержали и побежали. Высота осталась за нами.
Нам на помощь должны были подойти линейные части, но их не было. А немцы, быстро оправившись, решили во чтобы-то ни стало выбить нас с высоты. Мы отбивали атаки за атакой, неся тяжелые потери. Раненые, которые, как уже считалось, искупили свою вину, не уходили с высоты, если могли держать оружие.
«Бывшие» тоже не подвели. Лапиков схватил пулемет МГ и хорошо «причесал» из него убегающих немцев. Он и пулеметчиком неплохим оказался, да и в отражении немецких атак такой мощный ствол не был нам лишним.
Наш ротный охрип, пытаясь по телефону добиться поддержки, но слышал в ответ только: «Держитесь» - и по его просьбе открывали заградогонь, когда немцы шли в атаку.
А потом пошли в атаку танки. Огнем нашей артиллерии один танк был остановлен, один подбили бронебойщики. Я видел, как один танк двигался в мою сторону, а из соседнего окопа ему навстречу полз Лапиков, сжимая в руке связку гранат.
Немецкий танкист заметил его и направил на него многотонную махину. Я видел, как танк навалился на Лапикова, и он исчез под ним, а потом раздался мощный взрыв, машина остановилась.
Мы отбили и эту атаку, а ночью нас сменили подошедшие линейные части. Из личного состава осталось едва ли двадцать процентов. Остальные были убиты или ранены. Все «бывшие» остались там, на высоте. Они честно выполнили свой долг.
А потом я писал письма их родителям, где описывал их подвиги, и то, что они пали смертью героя. Мы подготовили и передали документы на реабилитацию всех погибших и раненых. Я на Лапикова, и того бойца, что забросал гранатами немецкий пулемет, даже наградные написал, но ротный, увидев их, порвал со словами:
-Да ты что, они же «бывшие»! Да, они погибли геройски, но никто эти документы наверху не пропустит. Уже то, что на них нет клейма предателей, это большое дело. Их родные никогда не узнают, что они принимали Гитлеру присягу, и будут гордиться ими, а не стыдиться.
Возможно, он был и прав.