23-го февраля 2000-го года мы получили сразу две новости. Хорошую и, как водится, не особо.
Хорошая оказалась осязаемой, что-то там весила и включала в себя, кроме стандартной коробки с маленькими приятными подарками от командования, еще и по блоку сигарет. Не «Парламент», само собой, но все же с фильтром. Мне достался то ли «Ростов», то ли «Наша марка», то не суть. Адик обрадовался консервированным персикам и, как-то само собой так вышло, что весь сироп, не сговариваясь, вылили из своих банок в его котелок. Вышло целых полторы кружки, Адик довольно улыбался и хрустел твердым, гвозди забивать, печеньем из той же серо-картонной коробки. Отданная нам банка консервированной ветчины, нагло-розово развалясь на хлебе, вполне помогла нам скрасить плохую новость.
- Да, бойцы, прямо здесь! Прямо напротив нас и сегодня, завтра и, сука, скорее всего даже послезавтра!
Бодро и с экспрессией говоривший военный был ни кем иным, как лейтенантом нашей «зенитки», прибывшим из полка с подарками и вестями. Весть, как оказалось, касалась неведомого отряда суровых бородачей, решивших аккурат на День защитника отечества накидать именно нам свежих и горячих.
«Прямо здесь» находилось в километре от большого села Автуры, включало в себя кусок поля до оврага и длиннющий ход сообщения, метров так в дести-триста, отделявший наши землянку, погреб для гранат и, собссно, два станковых гранатомета от пехотного взвода, куда нас придали на усиление. Правая сторона оврага досталась в вотчину «бобрам» из Даурии, то есть Бригаде Быстрого Реагирования, набранной из безработных, бедных, патриотичных и прочая жителей почти Приморья, воевавших второй месяц бок-о-бок с нами.
- Так что, пацаны, сами понимаете… - летеха шмыгнул носом, рассматривая задумчиво глазеющего на ветчину Палыча. – Надо усиляться.
- Хорошая мысль, - грустно кивнул Палыч, - я согласен.
Вообще, если по чесноку, все действия Палыча выглядели грустными. Такая уж была особенность лица с большим вислым носом и нахмуренными бровями. Но в этот раз все звучало и впрямь грустновато.
- Вот! – лейтенант поднял палец вверх, указывая то ли в сторону консенсуса между ним и здравым смыслом, то ли на намотанную банду с анархией. – Так что, бойцы, хорош жрать и за мной!
- На хера? – поинтересовался Гусь, смотря на него самым натуральным удивленным Пьеро и хлопая своими сказочно-длинными ресницами. Любая телка на гражданке обзавидовалась бы, увидь их вблизи, чесслово.
- Ни на хера, Силаев, а за надом! – лейтенант нахмурился, снова указав наверх.
В этот раз явно на бандану. И спорить с ним не хотелось, наша анархия давненько бесила всех.
- Ну, если за надом… - согласился Гусь и встал. – Адик, хорош жрать, пойдем.
Спорить с летехой, после последнего залета, когда Гуся поймали с бухлом от «бобров», не хотелось.
Сырело так, что мама не горюй. Чавкало, жмякало и липло к подошвам, стараясь их оторвать. Гусь с Адиком возвращались, горячо обсуждая что-то, а усиления не наблюдалось ни в руках, ни за спиной, ни рядом.
- Ну?
- Хули ну… - буркнул Гусь. – Эти полупидор…
- Кто-то толкнул пятерку. – Адик взял сигарету, сплюнул под ноги. – Сняли с бэтэра ящик, вскрыли – четырнадцать с половиной. Второй – то же самое… ну…
Четырнадцать с половиной, мать его, это почти орудийный снаряд. Для КПВТ в башне бэтэров. Как цинки с ними попали в ящики с пятеркой для АК? Тоже мне, загадка для первого класса.
Когда уезжали дембеля, не подписавшие контрактов до конца срочной? Правильно, недели две назад. Вот кому-то и не захотелось ехать в Крас без бабла. Угадайте с трех раз: много ли найдется желающих купить цинк пятерки в Чечне в начале миллениума? Верно, мать его, бинго! Много. Вон, скорее всего, прямо в том самом селе.
В общем, праздник удался… Когда армейцы со своей стороны оврага начали постреливать по ночному, мы втроем, выставив Палыча наружу в ОЗК, валило так, что мама не горюй, коротали вечер очень интересно и весело. Налив соляры в пустой цинк, служащий мусоркой, вымачивали и оттирали тряпками пятерку из собственной заначки расчетов – вещмешка, возимого с собой повсюду. А хера ль, мало ли?
90-ые, война и Шомпол
90-ые, война и орудийный ящик
90-ые, война и Марина