За два квартала от нас еще добивали остатки сопротивляющихся фашистов, но это уже была агония обороняющихся. Наш батальон был выведен из боя, и теперь мой взвод занимал большой особняк недалеко от центральной площади. Стоял конец апреля 1945 года. Мы знали, что наши войска штурмуют Берлин, и дни фашистской Германии сочтены.
Городок пострадал от боев, некоторые здания были полностью разрушены. Но если сравнивать его с нашими освобожденными городами, которые мне пришлось видеть на своем пути, то можно было считать, что жители этого городка еще легко отделались.
Неожиданно я услышал крик на улице и вышел. Часовой не хотел пропускать женщину лет пятидесяти, пытающуюся пройти. Она что-то пыталась объяснить, плакала, показывала куда-то в сторону.
-Пономарев, что случилось?- крикнул я.
-Да тут, товарищ лейтенант, какая-то безумная немка рвется в дом, что-то требует, а что не понятно.
Я подошел. Из всего, что она пыталась сказать я только понял: герр офицер, киндер, фрау. Немка хватала меня за рукав и тащила за собой. Я понял, что ей нужна помощь, а вот в чем заключалось, так и не мог понять.
-Давай, Ларин, бери свое отделение, пойдем, проверим, чего надо этой фрау.
Ларин быстро собрал своих бойцов и вскоре мы шли за этой женщиной. Далеко идти не пришлось. Женщина привела нас к обломкам разрушенного здания, что то плача пыталась объяснить, а потом, ломая ногти и срывая кожу на руках, начала разгребать кирпичную груду.
-Похоже, кто-то остался под завалом, товарищ лейтенант. Видимо, прятались от обстрела в подвале и их там завалило. Вот и просит помощи.
-Отправь, Ларин, кого-нибудь, пусть скажет замкомвзводу, что я приказал привести сюда весь взвод.
Ларин отправил посыльного за бойцами, а мы начали разбирать завал. Женщина тоже пыталась помогать по мере своих сил, но кто-то из солдат со словами: «Отойдите, фрау, вы только мешаете» -отвел ее. Теперь она стояла в стороне и только тихонько подвывала, размазывая по грязным щекам слезы.
Вскоре подошел весь мой взвод и работа пошла быстрее. Примерно через час мы наткнулись на громадный кусок отвалившейся кирпичной стены, который перекрывал вход в подвал, но как мы не пытались, сдвинуть его не смогли.
-Может подорвать его?- произнес кто-то из бойцов.
- Взрывчатку надо, детонатор, шнур бикфордов. Где сейчас все это найдешь?
В это время мы увидели, как из проулка выехала наша «тридцатьчетверка».
-Я сейчас, товарищ лейтенант.- произнес Ларин и кинулся наперерез машине. Танк остановился, Ларин о чем-то поговорил с танкистами и танк, выкинув густые клубы дыма, направился в нашу сторону.
Подъехав к нам, он сдал назад, а потом с брони спрыгнули два танкиста и, быстро размотав висящий на корме трос, захлестнули им кирпичную глыбу. Потом механик-водитель добавил обороты и танк, без особого труда, оттащил эту глыбу в сторону.
-Ладно славяне, нам еще своих догонять надо.- произнес крепкий, светловолосый танкист. Мы пожали друг другу руки, и вскоре танк исчез за поворотом.
На разбор завалов у нас ушло еще минут сорок и вот, наконец, показался вход в убежище, который нам с трудом удалось вскрыть.
-Эй, есть кто там есть? Выходите! –крикнул кто-то из бойцов.
-Товарищ лейтенант, а вдруг там фрицы недобитые сидят? Шмальнут оттуда со страху с автомата. Обидно будет в конце войны погибать. – произнес Ларин.
-Ну не кидать же туда гранату. А если там мирные жители сидят?
И в это время к входу подбежала женщина, что-то прокричала в темноту, а потом начала спускаться вниз. Вскоре она уже возвращалась, ведя за руку мальчика не старше шести лет, а за ней шла женщина, держащая на руках грудного ребенка, а за ее подол прицепилась маленькая белокурая девочка, глядевшая на нас испуганными глазенками.
А мальчуган оказался смелым. Только они вышли из подвала, как он сразу же подошел к нашему сержанту Левченко и потянулся к нему. И сержант, который потерял на этой войне всю свою семью, склонился над ним и подхватил его на руки. А потом залез в карман и достав оттуда кусок сахара, протянул его ребенку.
У меня во взводе был еврей по фамилии Шувалов, который сносно мог изъясняться по-немецки. Он подошел к немке, которая привела нас к этому месту и сказал:
-Вы немцы, сами виноваты, что беда пришла на вашу землю. Вам сейчас страшно, но вы не видели, что сделали ваши соотечественники на нашей земле. Вы не изведаете даже десятой доли того, что пришлось перенести нам. Этот сержант, что держит на руках вашего внука, потерял в этой войне свою молодую жену и своего сына. А сейчас он держит на руках сына того, кто, возможно, убил его ребенка и его жену.
Немецкая женщина замерла на секунду, а потом подошла к Левченко. Она что-то пыталась ему объяснить, потом встала перед ним на колени и, взяв его руку своими руками, прижалась к ней своей мокрой от слез щекой.
А смущенный Левченко со словами: «Ну что вы, фрау, встаньте». – начал поднимать эту женщину.