Согласно приказу №227 «Ни шагу назад» началось формирование штрафных подразделений. Недостатка в личном составе для пополнения этих подразделений не было. Как вспоминают ветераны, большинство тех, кого отправили в штрафные подразделения, действительно заслуживали этого сурового наказания. Но были случаи, когда в эти подразделения люди попадали за незначительные проступки, а иногда даже из личной мести и сведения счетов.
Очень часто в трибуналах к рассмотрению дел подходили формально и оправдательных приговоров практически не встречалось. Солдат или сержант попасть в штрафную роту мог без суда, приказом командира полка и более вышестоящего командира. Офицер так же мог попасть в штрафбат без приговора трибунала, и делалось это по приказу командира дивизии и выше.
В штрафбат направляли сроком от 1 до 3 месяцев, или до «первой крови». При любом ранение считалось, что осужденный искупал свою вину и полностью реабилитировался. После этого, заполняя анкеты, он мог везде писать: «не судим». Если человек приговаривался трибуналом к срокам от 8 до 10 лет, то он получал 3 месяца штрафного подразделения, от 5 до 8 лет, соответственно 2 месяца, и срок до 5 лет приравнивался к 1 месяцу в штрафном подразделении.
Стать штрафником можно было за что угодно. И если об уголовных преступлениях, дезертирстве, мародерстве, казнокрадстве можно говорить как о справедливом приговоре, то имеется много свидетельств, когда человек попадал в штрафники ни за что, а ситуация напоминала скорее анекдот, если бы речь не шла о человеческой судьбе.
К примеру, М.Г Клячко вспоминает случай, когда к нему в подразделение попал солдат, за то, что имел такую же бороду, что и у его командира. Из-за этого возник конфликт и солдат поехал в штрафную роту.
Это напомнило анекдот про то, как Сталину доложили, что обнаружили его двойника и предложили его расстрелять. На вопрос Сталина: «А что, нельзя просто побрить?» ему ответили, что конечно можно.
М.Сорока рассказывает, что его отправили в штрафную роту за то что, будучи курсантом, отказался отдать командиру сапоги, которые сшил самостоятельно.
И.Суман вспоминает, что в штрафную роту он попал за то, что похвалил немецкий пулемет, потому что у него, в случае перегрева ствол менялся секунд за тридцать. Чтобы сменить ствол нашего пулемета, необходимо было времени в несколько раз больше. За враждебную пропаганду и восхваление вражеского оружия штрафная рота ему была обеспечена.
Интересен случай с мл.лейтенантом Карамалькиными. Он написал в «Красную Звезду» письмо, в котором разоблачал своих командиров. Его критике подверглись все командование от командира роты вплоть до командующего фронтом.
Карамалькина вызвали в Москву. Произошло разбирательство, в котором Карамалькина признали виновным в том, что в своих обвинениях он пользовался непроверенными данными, распространял пораженческие слухи и то, что обвиняя других в трусости, он сам, получив едва заметную царапину руки, поспешил уйти в тыл.За это Карамалькину было вынесено наказание: три месяца штрафного батальона.
А. Пыльцин вспоминает, что его помощник, капитан-лейтенант Виноградов отлично владел немецким языком. Как-то во время проверки корабельной радиостанций они услышали выступление по радио Геббельса. Не задумываясь о последствиях, он, в присутствии нескольких человек, перевел его речь, за что получил два месяца штрафбата.
Г.М. Дубинин был авиатехником и самолет, который он обслуживал, разбился. Хотя комиссия определила, что виновен был инструктор, управлявший этим самолетом, авиатехник Дубинин стал «стрелочником» и отправился в штрафную роту.
О.П. Будничук дважды побывал в штрафном батальоне. В первый раз его только назначили командиром разведроты и бойцы, решив отметить его назначение, договорившись с партизанами, перегнали на свою сторону корову. Бойцы отмечали назначение нового командира, а тут принесло подполковника Полянского.
Он вроде ничего не имел против, но приказал Будничуку положить коровью ляжку ему в автомобиль. Будничук заметил, что он сам является пока «полугостем». Пошумев, полковник уехал, а немного позже Будничука отправили в штрафбат за мародерство.
Во второй раз этот офицер попал в штрафбат, исполняя приказание другого человека. Разведчики детально разработали план захвата языка, но штабной майор забраковал этот план и разработал свой, а офицера отстранил от выполнения задания. Похоже, это майор очень хотел заработать орден, но поняв сложность задания, ретировался, а Будничука заставили выполнять план, разработанный этим человеком.
Офицер несколько дней не был на переднем крае и не знал обстановку, но ему сообщили, что приказ необходимо выполнять незамедлительно. План майора был совершенно идиотским. За «языком» было отправлено 45 человек, из которых 15 человек были в группе захвата. Немцы, конечно, заметили такую многочисленную группу, обстреляли. Очнулся Будничук уже в госпитале. За невыполнение приказа и большие потери, решением трибунала, он был направлен в штрафной батальон.
Конечно, попадали в штрафные подразделения и за различные нарушения воинской дисциплины.
И.И. Рощин вспоминает, как им в качестве пополнения прибыло тридцать моряков из Поти. Ребята были боевые. Вернувшись из похода, они были в увольнении в городе, где и помянули своих погибших товарищей. А потом моряки на местном рынке увидели торговцев, здоровых мужиков, которым было место не за прилавком, а на фронте.
Ребята доходчиво «объяснили» этим торговцам, где они должны находиться в это трудное для Родины время. Местные власти подняли шум и решением трибунала моряков отправили в штрафное подразделение.
М.И. Сукнев рассказал, как к нему в штрафбат попали два лейтенанта из Афганистана(Скорее всего это ошибка. Во время войны наши войска стояли в Иране ). Они не смогли поделить молодую любвеобильную жену своего стареющего командира полка и начали выяснять это на кулаках.
П.С. Амосова обвинили в халатности, из-за которой погиб начальник политотдела 37-й армии. Амосову, в ожидании немецкой контратаки было поручено заминировать участок. Начальнику политотдела не было известно об этом, не знал он и местонахождении противника и на своей машине заехал на минное поле. В штрафбат Амосова отправили личным приказом Конева.
Даже представители особых отделов не были застрахованы от попадания в штрафники. К примеру, приказом Сталина были осуждены на пять лет начальник следственной части особого отдела 7-й армии, Керзон и старший следователь Ильяйнен, а троих следователей этой армии отправили в штрафной батальон. Осуждены они были с мотивировкой «извращения и преступные ошибки» во время следственной работы.
В штрафные подразделения попадали, как за серьезные преступления, так и за такие, когда можно было отделаться простым дисциплинарным взысканием. Многие попали туда за самовольные отлучки, «прелюбодеяния», неумышленную порчу военного имущества, пререкания с начальством.
Попадали в штрафные подразделения и бывшие власовцы, которые получали по три месяца штрафной роты. Полицаи и старосты получали по два месяца. Об этом пишет А. Мороз. Конечно, туда направляли лица, которые не были запятнаны кровью и для них это был настоящий шанс начать новую жизнь.
Нет сомнений, что приказ №227 сыграл огромную роль в повышении дисциплины в наших войсках, но ясно и то, что нередки были случаи, когда этим приказом пользовались в корыстных целях, в качестве мести или для того, чтобы прикрыть свою оплошность.