- Ты не думаешь, - сказал я, забрасывая себе за спину рюкзак с лодкой и вещами, - что я могу тебе помочь? И самое главное, что ты теряешь, если я услышу историю смертницы?
Машка немного помолчала и ответила вопросом на вопрос:
- Кем ты работаешь?
- У тебя проблемы с памятью? – спросил я, поправив лямки на плечах. - Ты ведь пять минут назад смотрела мое удостоверение!
- Леднев, я увидела в нем только твою фотографию и что ты - эфэсбэшник в капитанском звании. Может, ты в бухгалтерии зарплату считаешь.
- А! Вот ты, о чем, - вздохнул я. – Пошли в поселок пока дорогу видно.
Машка нехотя пристроилась рядом со мной по правую руку, и мы зашагали в сторону Соловецкого кремля. Позади остался берег бухты Долгая, по которой мы сегодня ходили на резиновой лодке к берегам Камчатки.
- К бухгалтерии я впрямь имею отношения, - сказал я, когда вошел в ритм ходьбы. - Правда самое минимальное - я занимаюсь компьютерной безопасностью в конторе.
- Выбираешь с помощью ботов американских президентов? – подколола Машка.
- Можно сказать и так, - согласился я.
- Мой аккаунт взломать во Вконтактике слабо?
- Как два пальца обоссать, - ответил я. - А у тебя разве там что-то антигосударственное есть?
- Нет, - с неожиданной грустью в голосе сказала девушка.
- Раз мы выяснили, кем я работаю, может, ты теперь расскажешь свою историю?
- Нет, - отрезала Машка.
- А теперь чего тебе не так? - удивился я. - Или это все твой красный день календаря через четверо суток?
- Откуда ты знаешь с такими подробностями мой цикл? - подозрительно покосившись в мою сторону, спросила Машка.
- Я же сказал, что при нужде без особого труда взломаю твою страницу во Вконтактике. Но в этом случае можно обойтись совсем простыми вещами: час изучения твоей переписки, затем на ее основе построение графика твоего же настроения. Элементарно, Ватсон. Так кто и почему хочет тебя убить?
Машка молчала. Ослиная упертость на ее мордочке просто поражала.
- Ладно, - сказал я. - Если Мухаммад не идет к горе, придется мне самому рассказать твою историю. Согласна?
- Как хочешь, - деланно-равнодушно ответила Машка.
- Раз не возражаешь, то слушай, - начал я. - Жила-была девочка Маша. И было все у нее хорошо. Насколько это вообще возможно у обычного московского ребенка. Предки девочки обеспечили Машу чистым и теплым жильем в престижном районе Москвы в двадцати минутах пешком от станции метро. Бабушка научила внучку правильно креститься. И даже в детстве водила каждую неделю к причастию. Но эта православная движуха закончилась лет в четырнадцать, когда Маша из-за первых выкуренных сигарет разругалась на несколько месяцев со своими предками. В своей комнате, потеснив образа, Маша тогда же повесила на стены плакатики всяких тиматей и бузовых. Предки, недолго пошумев, помолились и решили, что ничего страшного не случилось. Покойный дед, муж бабки и отец маман, тоже дымил не хуже паровоза. Жили с этим очень даже неплохо. А погиб дед в автоаварии. В общем, кому на роду суждено быть повешенным, в тарелке супа не утонет. Главное, ребенок не колется и не нюхает всякую дрянь. Кроме того, вскоре девочка "на хорошо" закончила школу. И сумела поступить в мед на специальность, которая ей была интересна. Девочка была умненькая. Даже понимала с младых когтей, что мордашкой она не удалась, хотя могла гордиться большими лучистыми глазами и просто огромными, даже без туши, ресницами, которые она бы с радостью поменяла бы на грудь хотя бы первого размера. Так что и первую любовь с ее разочарованиями она, с Божьей помощью, пережила без серьезных последствий. Все бы катилось и дальше по накатанной колее. Так, иногда подбрасывало бы на кочках, типа незапланированной беременности в восемнадцать и аборта в тайне от маман и бабки, но однажды, где-то на каникулах между первым и вторым семестрами, случилось нечто. Маше понадобились деньги. Может, она захотела слетать в Котманду или банально загорелась поставить имплант, увеличив грудь на пару-тройку размеров. Это не важно.
Она сунулась к маман за баблосом. Но у той в тот момент по нарастающей развивался очередной роман с молодым ухажером и ей было не до хотелок дочери. Бабка же вместо денег поделилась с внучкой лишь советом - читай больше Евангелие и блажи в голове будет меньше. Выучишься, мол, заработаешь денег, тогда все у тебя и появится. Например, паломнический тур в Святую землю. Маше в Израиль, тем более через пять лет, ехать не хотелось. Пять лет — это ведь чуть ли не треть ее жизни на тот момент. УжОс сколько времени. Она в двадцать три будет форменной старухой. Девушка после отказов предков попыталась придумать, что в относительно короткий срок может принести ей нужную сумму денег. Немного потерпеть, раздвигая ноги онлайн и оффлайн? Оффлайн было негигиенично, да и онлайн ее худосочное тело могло заинтересовать на потоке разве что каких-то очень специфических личностей с дырявым, как и их головы, кошельками. Пойти мыть полы и фритюрницы в макдональдсах? Это было бы падением ниже плинтуса и отожрало бы кучу времени от учебы в институте. Диплом ведь был нужен Маше не для красоты, а для знаний! В итоге Маша то ли по совету гугла, то ли по совету однокурсников и одноклассников решила продаться в курьеры. Работа, как вскоре выяснилось, оказалась непыльная. Надо было всего лишь взять в одном месте десяток одинаковых конвертов без подписей и разнести по сброшенным в мессенджер адресам. Каждый адрес нужно было подтвердить фоткой, отправленной на номер, с которого приходили адреса. Точки были обычно в одном районе. И сделать их получалось часа за два. А платили за это больше, чем за смену в Макдональдсе. И если брать второй десяток конвертов, за день выходило столько же бабла, сколько получала бабка Маши как стоматолог-профессионал с четвертьвековым стажем. Разумеется, Маша дурой набитой не была. Она знала, что в пакетиках находится дурь. Но работодатели ей объяснили, что она, заявив о своем полном незнании содержимого конвертов, всегда отмажется, если ее возьмут менты. Тем более, что она несовершеннолетняя. Ей ведь четырнадцать лет. Именно столько, снеся полностью свою старую страницу, она поставила во вконтактике себе лет, прежде чем стать членом одной очень секретной группы. И вот, Маша проработала курьером аж полгода. Ее ни разу не задержали с конвертами менты. Ее не кинули с оплатой работодатели. Она даже сумела на всякий случай подстраховаться и сделала снимки того, кто оставлял для нее конверты. Не знаю, рискнула она или нет, но у Маши в голове было достаточно соображалки, чтобы проследить или вычислить звено в цепи между ней и работодателем. В итоге она почти собрала нужную сумму. Оставался сущий пустяк. Но тут ее взяли. Скорей всего с парой доз. Иначе мы с тобой сейчас не говорили на пути к Соловецкому монастырю. На самом деле девушку, таскавшую конверты намного дольше отпущенного подобному курьеру срока, скорее всего, сами барыги и сдали своим кураторам в ментовке. Для плана, так сказать. И чтобы избавиться от очень удачливого работника, способного в какой-то момент из-за своих знаний, накопленных за полгода, угробить всю сеть сбыта дури. Когда Машу в ментовке слегка пощекотали, пообещав за сотрудничество со следствием условный срок, она рассказала все, что ей было известно. Даже сверх ожиданий ментов. Подкрепив своими собственными розыскными материалами. Тут уж ментам пришлось напрячься. Так, по их задумке Маша лишь проходила в их деле как мелкая сошка в сбыте. Ей светил реальный семилетний срок, не взирая на сотрудничество и обещанную скидку. Отягчающие восемнадцать лет и так далее. Менты за ее поимку получали премии и звездочки. Контрагенты чистили, модернизировали и перегружали свою сеть. Все, кроме Маши, получались упакованными с ног до головы в шоколад. Но принесенные Машей в дело неожиданные, вне всякого плана показания вели к конфликту между ментами и теми, кто им заносил за крышевание другие, уже с деньгами конверты. Полагаю, деньги перевесили, и Машу решено было выпустить под подписку, а там, на воле, мало ли что с ней может случиться. Пойдет, например, купаться на пляж в Сосновом бору, что рядом с домом, и случайно нахлебается воды из Москва-реки. И кому, кроме Машкиной маман и бабки, какое дело, что девушка не то, что в нынешнее холодное лето не сунет даже нос на московский пляж, она даже в жару под сорок не подумает туда отправиться. Захлебнулась, и все. А ее показания... Какие показания? Никто и ничего про них не слышал. И точка. В общем, Машку выпустили домой, пообещав пригласить снова при необходимости. И она пошла сперва в институт оформлять академку, а потом к адвокатам, специализирующимся по делам, похожим на ее. Первый же православный адвокат, найденный по рекомендации настоятеля бабкиного прихода, как только ознакомился с делом, сильно удивился, что Машка на свободе. Почесал репу, дал совет делать ноги, наплевав на подписку, и слился сам. Трио умных баб подумало, осознало серьезность ситуации, и вот - Маша на Соловках, спрятанная в куче говна. А в это время маман и бабка мечутся по Москве, пытаясь для ребенка отыскать защиту…
Но в какой-то момент бывший работодатель находит Машку. Наверно, через ее отца, пообещав надавить на его детей от второго брака. Вряд ли маман и бабка раскололись бы, даже если бы их начали убивать. А из посторонних только священник отец Павел из бабкиного прихода знал, где укрылась девушка. Причем он сам приехал вместе с Машкой на Соловки. Так что выдать ее он физически не мог… Зато теперь Машка ждет в поселке появления киллера по свою душу. И сроку у нее на жизнь остается чуть меньше недели. Потому что ровно через десять дней на Соловки прилетает Патриарх, а за несколько дней до него сюда прибудут люди в штатском из ФСО и устроят в округе строгий лагерный режим тридцатых годов. Киллер, даже если он будет суперагентом, в случае убийства с острова не сбежит. Вот такая, Маш, загогулина у нас образовалась. Я прав?
Девушка насупилась и продолжала молчать.
- Маш, меня будут убивать из-за тебя, а я буду продолжать гадать до самого конца, прав ли я в своих криминальных предположениях или у моей сопливой подружки банально прохудился чердак, – спросил я.
- Группа была не во Вконтактике, а в Телеге, - наконец выдала Машка.
- Извини за ошибку, - выдохнул я. - Исправлюсь. В следующий раз так поступать не буду.
- Дурак ты, Леднев. И корочки твои эфэсбэшные тебе не помогут, - бросила Машка, размазывая тыльной стороной ладони сопли и слезы по лицу. – И твоя фифа тоже не поможет.
- Что еще за фифа? – удивился я.
- Та самая, о которой ты все эти дни думаешь, - бросила Машка.
Я, преодолев инерцию мешка с лодкой, остановился и схватил девушку за руку:
- Ты это о чем?
- Будто я слепая и ничего не вижу! – Машка повернулась ко мне лицом: - Ведь из-за нее ты сюда на Соловки и приехал!
- Маш, ты что, ревнуешь к человеку, которого не знаешь? - сказал я, разжимая пальцы. Где-то краем мозжечка подумалось, что я в последнее время зачастил хватать Машку за руку. - Может, я вообще из приголубленных.
- Ага, приголубленный, - шмыгнула носом Машка. – Если бы не она в твоей голове, ты бы на Фаворе отымел бы меня во все щели!
- Ты слишком преувеличиваешь свою сексуальную привлекательность для меня, - усмехнулся я. – И хватит так эротично хлюпать сопелкой. Нам еще топать и топать до моей койки. Погоди минут сорок. Когда будем на месте, можешь начать снова меня соблазнять таким образом.
- До твоей койки? – насторожилась девушка.
- Не отправлять же тебя спать со старухами в "Шанхай", когда тебе осталось жить-то всего пару дней. Надо их провести так, чтобы потом не было больно за бесцельно потерянное время…