Как он сам любил говорить, в "Кабачок" он пришел готовым паном Зюзей, знатоком историй про заек. Популярность передачи "Кабачок 13 стульев" в семидесятые годы была невероятной. Но вот руководство Театра Сатиры ненавидело кабачок и заодно с ним и пана Зюзю. Главный упрек в несерьезности он слышал практически каждый день. Одним своим видом он превращал академическую сатиру в эстрадный балаган, считал главный режиссёр. И как-то он не выдержал.
Это был его жанр: простая история о непростых человеческих отношениях. На рабочем прогоне пьесы Самуила Алёшина со смешным названием "Восемнадцатый верблюд" Зиновий Моисеевич вышел в образе профессора на авансцену с тетрадью в руке. Рассеянно помолчав, он произнес:
"Вы говорите, что я недостаточно серьёзен, что я заставляю публику смеяться даже в самые неподходящие моменты. А почему бы и нет? Предположим, что мир — всего лишь одна из шуток Господа Бога. Разве не стоит при этом превратить его из плохой шутки в хорошую?"
- Я этого не писал! – закричал удивлённый автор.
- Стоп! - заорал режиссёр. - Хватит! Опять ваша дешёвая эстрадность!
Высоковский выдержал поистине мхатовскую паузу и тихо сказал:
"Это написал в ответ на упрек – вероятно, как раз в дешёвой эстрадности - Бернард Шоу Льву Николаевичу Толстому".
Все, кто видел эту сцену, считали, что в ней Высоковский сыграл с истинно гамлетовским величием. Но сам он больше всего любил вспоминать другой случай, в полной мере демонстрировавший народную любовь в актерам Театра Сатиры.
Это случилось в Польше в 1970-е годы. Артисты театра ездили с гастролями по гарнизонам Западной группы войск. И вот как-то поздней ночью автобус прибыл в местечко с удивительным названием Свиноустье. Встречал актеров молодой бравый капитан, экипированный фонариком. Первым из автобуса показался Анатолий Папанов.
Высветив его своим фонарем, капитан потрясенно пробормотал:
"Ёшь твою мать. Волк!"
За ним шёл Высоковский, и капитан уже погромче сказал:
"Ёшь… Это ж пан Зюзя! Зайцы!"
В хвосте плелась Татьяна Ивановна Пельтцер. Увидев её, совершенно обалдевший капитан заорал:
"Ой-ой-ой! Мать вашу всех! Кого я вижу?! Бабушка Пизднер!"
Не сомневайтесь, что "бабушка Пизднер", слывшая в театре первой матершинницей, сумела ответить этому офицеру более чем достойно.