Полторашник Васька Битяев после автономки в самом конце августа получил отпуск.
Ровно пять дней.
Плюс дорога поездом в общем вагоне от Владивостока до родного Орехово-Зуево с небольшой пересадкой в Москве. Разумеется, поездом он на Запад не поехал. Да и с прямыми общими вагонами до Москвы почему-то случилась напряженка в конце августа. Их вообще не было. Не билетов, а именно – вагонов в поезде Владивосток-Москва. Пришлось скрепя сердце раскошеливаться на прямой самолет из Артема в Домодедово. Сто рублей туда и сто рублей обратно. Итого на круг две сотни. Благо они у Васьки были, а чего не хватало, он занял у более состоятельных членов Экипажа.
Васькин Ил-62 должен был отправляться в Москву в одиннадцать утра. Из бухты Павловского, где еще вчера парковался на четвертом пирсе Васькин Атомоход, до аэропорта было ехать пару часов, и как раз выходило, что утренней «коломбиной», идущей в поселок за кадетами и сундуками, он успевает на рейсовый автобус из Тихоокеанского в Артем. Причем у него получалось в запасе примерно полтора-два часа до самолета.
С вечера Васька приготовил «сидор» с вещами в дорогу. А сопли старшего матроса к погонам пришил еще неделю назад, когда штабными были оформлены его проездные документы. Сто первый раз проверил после программы «Время» парадку, заранее сбрил редкую растительность на лице и по команде отбился. Проснулся он в три часа ночи сам и уже не мог дальше спать. Нервничал. За окном кубрика на третьем этаже казармы по подоконнику стучал дождь. Некстати пришел с Японского моря циклон и небеса исторгли из себя форменный потоп. С одной стороны «дождь в дорогу» - хорошая примета, с другой – могли быть проблемы с вылетом самолета из Артема. Васька встал и оделся. Коротая оставшееся время до «коломбины», он несколько раз перебрал содержимое своего «сидора». Конверт с его фотографиями на фоне сопок и моря, зимний тельник с начесом бате, пара полосатых маек, подводницкие тапки, пилотка со звездой в подарок племяшу, десяток стограммовых шоколадок и три банки с красной икрой матери и сестре – вот и все, что было в мешке. Так сказать, улов акустика за автономку, из которой Атомоход вернулся два месяца назад.
Пришло время выходить на улицу. За окном потоп продолжался. И только благодаря дневальному на тумбочке Васька в последний момент обзавелся химзащитным плащом. Иначе он за двести метров до «коломбины» промок бы до последней нитки.
Добежав до машины, он забрался в пустой кунг, и его путешествие в сторону дома началось.
В Домодедово он, слега продрогший от холода в самолете, был через час после вылета из аэродрома в Артеме. В Москве светило солнце, было тепло, в воздухе витало Первое сентября.
Выйдя из зала прилета, он посмотрел на толкучку перед аэропортом. Васька был здесь второй раз в жизни. В первый раз его отсюда отправляли во Владик вместе с такими же призывниками. Тогда весь трансфер организовывался за государственный счет. Сейчас же надо было выкручиваться самому. Светиться в аэропорту, а потом в Москве лишнее время не хотелось. Докопается какой-нибудь патруль до его формы и пиши пропало. Рейсовых автобусов на Москву видно не было. Зато взгляд удачно упал на таксиста, зазывавшего к себе в шарабан гостей столицы. Васька спросил цену. Услышав про пятнадцать рублей, он решил шикануть на последние деньги. И вскоре, после получаса езды на заднем сидении, будучи прижатым к двери мощным плечом узбекской дамы в цветастом халате, он оказался на Курском вокзале.
Здесь уже все было родное.
Особенно электричка Москва-Петушки.
Та самая брутально-постмодернистская электричка, воспетая Венедиктом Ерофеевым в книжке «Москва-Петушки», но о существовании которой, имеется в виду книжка, Васька тогда даже и не подозревал. Он запрыгнул в последний момент в вагон электрички и в три часа дня был дома.
Сюрприз!
А дома-то никого и нет. Даже сестры, которая, наверно, умотала к кому-то из подружек.
А чего ты хотел, если никого не предупредил, что едешь в отпуск!?
Хорошо, что ключ от квартиры он полтора года таскал как талисман на счастье под обложкой военного билета.
Васька избавился от формы, нашел свои гражданские вещи на своей же полке в шкафу и отправился в ванну. Смыв с себя пыль дальних походов и перекусив впервые за полтора года мамкиными котлетами, Васька сообразил, что последние двое суток он спал всего четыре часа. И то в казарме на другом конце света за тысячи километров от Орехово-Зуево и семь часовых поясов. Тяжесть и теплота мамкиных котлет магнитом тащила к дивану. Как только он соприкоснулся с ним, глаза закрылись, и он уснул.
Где-то через час он почувствовал, что нужно провести дифферентовку организма. Он встал и с закрытыми глазами, чтобы, не дай Бог! не проснуться, отправился в санузел.
Уверено, на ощупь и на запах, добрался до конечной точки своего маршрута. Совмещенный санузел был с кафельным полом, располагавшимся ниже дощатого пола в коридоре. Зная на уровне рефлексов об существовании такой ступеньки, Васька аккуратно начал опускать правую ногу на пол ванной комнаты. И вдруг, чуть раньше обычного, почувствовал вместо твердости кафеля какую-то жижу под голой ступней. Он дернулся назад, не удержал равновесие и схватился за стену. И, набравшись мужества, открыл глаза.
И тут же выпил(зачеркнуто) понял, где источник запаха.
На полу ванной комнаты тихо колыхалось море отходов человеческой жизнедеятельности. Причем в море явно был самый разгар прилива. Ванна, в которой Васька мылся несколько часов назад, была наполовину полна. Как полторашник с опытом морей и автономок он был хорошо знаком с устройством гальюна на подводном Атомоходе, а уж изгибы канализационных труб в гражданском девятиэтажном доме для него тем более не были каким-то большим секретом. Поэтому он, в чем был, выскочил из квартиры и, оставляя поначалу на бетоне лестниц мокрые следы, побежал вверх по соседям, стуча во все двери и пытаясь упросить жильцов не пользоваться канализацией. Родители Васьки обитали на пятом, а над ним было еще ого-го-го сколько этажей. Напор выходил знатный, если кто-то под крышей пользовался унитазом...
PS. Когда полторашник Васька Битяев вернулся к себе с девятого этажа, прилив продолжался. И закончился он лишь с приходом аварийной бригады, пробившей в канализационном стояке пробку, образованную комком масляной краски и ягод рябины-черноплодки со следами брожения. Впереди отпускника-подводника ожидала генеральная приборка...