Учиться я начал в Ворошиловоградской школе летчиков, но, началась война, и мы были направлены в Уральск. Добираться пришлось очень долго. Часть пути преодолели по железной дороге, где-то пришлось добираться пешим ходом.
До Уральска мы смогли добраться только к двадцатому сентябрю. Там сначала летали на самолете Р-5, потом проходили обучение на СБ-2(скоростной бомбардировщик), а потом уже на штурмовиках ИЛ-2. Но, на штурмовиках у нас был очень маленький налет.
Обучение закончили в апреле 1943 года. Нам были присвоены звания лейтенантов. Свой первый боевой вылет я совершил 15 июля 1943 года. Помню, стрелял, бомбил, а по прилету командир сказал, что во время штурмовки я спас его от верной гибели. Оказывается, его штурмовик атаковал немецкий истребитель, а я в это время выходил из атаки и как раз вышел на немца. Немец испугался меня и вышел из атаки. А я, если честно, даже не видел этот немецкий истребитель.
Летали, штурмовали немецкие колонны, позиции, теряли боевых друзей. Вскоре я уже считался опытным штурмовиком. Сбили меня в начале февраля 1944 года. Получил тяжелую контузию, сломал плечевой сустав и рука плохо действовала. В конце мая 1944 года меня выписали из госпиталя в Москве. Летать запретили. Вручили пакет, который я вскрыл без разрешения, а там предписание о направлении меня адъютантом к какому-то генералу.
И я удрал на фронт. До полка пришлось добираться целую неделю. Пошел к командиру полка Рубцову, докладываю о своем прибытии, хотел документы отдать, а ему оказывается уже все известно и все у него есть.
Ему уже пришли на меня документы, что мне запрещено летать и что меня теперь разыскивают как дезертира. Но, он меня успокоил, сказав, что сообщит по инстанции о моем прибытии в полк. Правда меня еще СМЕРШевец вызывал. Поговорили мы с ним, я рассказал, как меня сбили, как лечился и как сбежал на фронт.
В июне 1944 года началась операция «Багратион». Полк постоянно вел поддержку наших наступающих частей. Потери были очень тяжелыми, а я сижу не земле, и меня к полетам не допускают. Командир полка не соглашался допустить меня до боевых вылетов, но потом я уговорил его и мы с ним в паре слетали на штурмовку. Поврежденная рука работала плохо и я ее, во время полета, прижимал к телу. Так я начал снова летать и совершил еще 75 боевых вылетов.
Немцев, конечно, ненавидели. Как-то в Пруссии увидел их колонны, идущие без охраны. У них с собой были только белые флажки, на которых было написано, кто их захватил, и куда они направляются. Жалости к ним мы не испытывали.
Когда мы перебазировались под Ельню, то к нам на аэродромы приходили жители из местных. Они рассказывали, что творили немцы с мирным населением. Поэтому, о какой жалости могла быть речь? Немцы для нас в то время были врагами.
И вот мы начали штурмовку объектов в Восточной Пруссии. У каждого летчика была цель, уничтожить как можно больше врагов. Помню, что замполит, когда мы подошли вплотную к границе, сказал, что мы должны показать фашистам свою силу и умение. Немцы должны почувствовать, что они сполна понесут наказание за страдания, принесенные нашему народу.
Помню, я и мой друг Коля Овсянников, штурмовали дорогу, по которой двигалась колонна с отступающими немецкими войскам. Вся дорога была забита военными, но так же много было и беженцев. Мы сделали несколько заходов, пока не сбросили все бомбы и не расстреляли весь свой боезапас. Немцы не оказывали сопротивления и лишь разбегались в разные стороны. Но там была такая каша, что и бежать особенно было некуда. И тогда мы решили идти над дорогой на бреющем, чтобы пройтись по колонне винтами. Конечно, мы сильно рисковали.
Малейшая оплошность привела бы к нашей гибели. И вот мы идем на бреющем, и рубим винтами разбегающихся людей. Кровь даже на самолете была, его красить не надо было. Мы сделали еще один заход и я почувствовал, что лопасть винта ударила по дороге. Винт покорежило. Самолет от вибрации сильно затрясло, но он мог лететь и управление я не потерял.
Мы благополучно вернулись на аэродром и осмотрели свои штурмовики. Левая плоскость моего самолета была вся залита кровью, а у Коли Овсянникова в правой плоскости застрял фрагмент черепа. Тогда я сказал другу: «Да, Коля, наворотили мы с тобой делов».
(По материалам сайта А. Драбкина «Я помню» Из воспоминаний летчика-штурмовика Штангеев Н.И. )