Старая Матрёна, кряхтя и придерживаясь за перила, спустилась с крыльца, немного постояла, не решаясь оторваться от опоры. Потом сделала несколько неуверенных шагов и остановилась опять. Оглянулась вокруг:
– Ах ты, милая моя, зацвела! – обратилась она к стоящей во дворе яблоне. – Теперь яблок дождаться надо…
Шаркающими шагами направилась к дереву. Провела ладонями по стволу, прижалась щекой:
– Одна ты у меня подружка осталась, все на погосте давно.
Яблоня, казалось, понимая её, зашелестела листвой:
– Вот и я говорю, перезимовали. Ты вон зацвела. А лет-то тебе сколько?
Матрёна уселась на скамеечку и принялась перебирать пальцы, высчитывая что-то:
– Ну, да, в тридцать пятом тебя посадили, в осень. Получается, тебе восемьдесят два будет? Ты на шестнадцать лет младше меня…
Матрёна поправила платок на голове. Мысли вернулись в прошлое.
Отец с саженцем вошёл во двор.
– Принимай подопечную!
Вместе и посадили. Мать ругалась тогда:
– Да кто ж посреди двора дерева втыкает?
Отец на фронте сгинул. Ни весточки, ни могилки. Мать и ещё двадцать односельчан немцы расстреляли за помощь партизанам. За селом обелиск всем погибшим стоит. Есть где голову склонить. И брат там лежит. Вместе партизанили, только не довелось ему живым в родное село вернуться.
В девяносто пятом мужа туда проводила. Все сельские фронтовики у обелиска последний приют нашли. Часовню недавно недалеко от памятника всем миром построили. Красивая.
– И меня туда унесут. Ты одна здесь останешься. Накажу всем, чтобы тебя не трогали. Блюди за ними. Раз цветёшь, значит сил много. А помнишь, в сорок третьем, какая была?
Налетевший ветерок опять зашевелил листву.
– Точно, справилась ты тогда. Сколько осколков в тебе ещё сидит, никто не знает.
Глаза Матрёны затянуло поволокой.
Половину ведра осколков достала она из ствола дерева. Бабы ругались:
– Возишься с ней, как с ребёнком!
А яблоня и была её ребёнком. Ванечку, первенца, не уберегла. Три с небольшим ему было. Из деревянного пистолета в немца прицелился, а тот в ответ огонь открыл. После этого ушла партизанить. Два долгих года снился ей родной дом и эта яблоня.
И ещё знала Матрёна, что неспроста дерево всё изранено. Мины, пули на себя яблоня приняла, а дом родительский устоял. Яблоня его хранила.
Муж, Егорушка, с фронта при погонах вернулся. Колхоз возглавил. Хорошо жили, дружно. Деток достойно воспитали, внукам радовались. Но его война настигла через пятьдесят лет.
Мост новый строить начали. Берег укреплять стали. А там склад немецких боеприпасов – смертоносный подарок войны.
Дал Егор команду: «Все в укрытие!», а сам остался сапёров ждать. Только не дождался. Дождь пошёл. Землю чуть подмыло. Рвануло так, что в районе слышно было.
И тогда весна была. Яблоня отцвела уже. Всю завязь скинула. Не захотела плоды давать.
Вся жизнь перед этой яблоней прошла.
– Бабушка, ты чего телефон не берёшь? – правнучка вошла во двор. – Дашенька девочку утром родила. Три пятьсот. Рост – сорок девять сантиметров. Поздравляю, ты прапрабабушкой в пятый раз стала.
– Вот радость-то! – из глаз старой Матрёны потекли светлые слёзы. – Давай стол накрывать, гостей звать! Мне рассиживать некогда. В дорогу собираться надо. – Старая женщина проворно поднялась со скамейки, как будто и не она вовсе едва передвигалась по двору всего час назад.
– Куда?
– Как куда? Нянчиться поеду. Жизнь продолжается!
Н.Литвишко
Этот рассказ из моего блога. Рассказ вызвал живой отклик у читателей. Я решила, что стоит поделиться и с читателями Яндекс.Дзен хорошей историй о жизни.
Понравился рассказ? Ставьте лайк и делитесь информацией в социальных сетях! Буду признательна и благодарна!
Тем, кому интересен мой канал, предлагаю подписаться на него, чтобы не пропустить ничего интересного.