После погорельской операции гитлеровцы потеряли покой, стараясь во что бы то ни стало рассчитаться с областным отрядом. Что ни день, на заставах гремела стрельба, раздавались разрывы гранат и мин. Оккупанты прощупывали партизанскую оборону. Но партизаны не оставались в долгу. Каждый такой поход в лес захватчикам обходился дорого: на лесных просеках и полянах партизанские пулеметчики уложили немало врагов, отбили все попытки добраться до лагеря да еще захватили много трофеев.
На вооружении у партизан появились немецкие автоматы «козлы» и «шмайсеры», немецкие в дырчатых стальных кожухах «универсалы», одинаково надежные и на станке и на сошках, легкие чешские «шкоды», тяжелые мадьярские станковые пулеметы на треногах, винтовки системы «маузер», пистолеты «вальтеры» и «парабеллумы». Еще более разнообразной стала экипировка партизан. Некоторые щеголяли в немецких мундирах и шинелях, в мадьярских овчинных безрукавках с завязками вместо пуговиц. А немецкие сапоги, которые всем партизанам оказались тесны в подъеме, сдавали в хозчасть: толстая кожа голенищ шла на подметки.
Из всех трофеев Федорова больше всего занимали кони. Они тоже попадали в партизанские руки после каждого боя. Разведчики и командиры рот уже разъезжали на верховых лошадях, оседланных новенькими кавалерийскими седлами. Связь между штабом и заставами на лесных опушках поддерживалась конными связными. В некоторых упряжках ходили огромные тяжеловозы, вызывая отчаяние ездовых своей неповоротливостью и неприспособленностью к партизанскому образу жизни в лесах и болотах.
Федоров старался раздобыть побольше лошадей. Как ни трудно было, но он часто по ночам отправлял людей в села, откуда они пригоняли бывших колхозных лошадей.
Но командир знал, что делает. Бои на заставах показывали: вот-вот следует ожидать решительных действий противника.
И верно: глухой ночью 22 декабря лагерь пришлось покинуть. Накануне подпольщики через связных донесли, что целый эсэсовский полк с артиллерией и шестиствольными минометами на рассвете готовится начать наступление на партизан. Федоров не стал дожидаться, поднял людей по тревоге, отвел отряд километров за тридцать и расположил в селах Майбутнее, Журавлева Буда и Ласочки. Все партизаны ехали на санях.
Конно-санный переход завершился быстро и даже как-то неприметно. Вечером следующего дня, когда отоспавшиеся в тепле партизаны готовились завтракать, вернулась разведка, которую Алексей Федорович высылал посмотреть, что делается на старом месте. Скоро по отряду разнеслась весть: гитлеровцы начали наступление на лес. И все радовались тому, что командиру хитрость удалась, что враг обманут и теперь долбит снарядами пустое место.
Рад был и Федоров: переход совершен быстро и организованно, словно партизанам подобные переходы приходилось совершать десятки раз.
«Значит,— размышлял секретарь обкома,— красноармейцев и командиров, которые вышли из окружения, мы взяли не зря. Их приход повысил боеспособность, организованность, привнес ту особую солдатскую сноровку в несение службы, в приспособленность к невзгодам, которой все еще не хватало партизанам, не служившим в армии».
Понравилась статья? Поставь лайк и подпишись на канал!