Прожившие всю жизнь в одной квартире москвичи путаются в показаниях. Бабушка утверждает, что жила на Большой Алексеевской, папа рос на Большой Коммунистической, а дети уверяют, что рождены на улице Александра Солженицына.
До XX века переименование улиц было событием чрезвычайным — для того должны были иметься очень весомые причины. Предложение, как правило, выдвигалось общественностью, власти же идею либо поддерживали, либо отклоняли.
Так, например, Тверская площадь стала Скобелевской — в честь обожаемого всеми слоями общества героя русско-турецкой войны «белого генерала», Михаила Дмитриевича Скобелева. Его портреты, говорят, стояли тогда в избах рядом с иконами. Название, правда, продержалось всего 6 лет — с 1912 по 1918 год, до послереволюционной чехарды с переименованиями.
Был, правда, случай, когда инициатором стал монарх: дело касалось местности, где был овраг Черторый (черт рыл), нынешней Кропоткинской. Окрестности звались Чертольем, а улицы — Чертольскими. Между тем, дорога к дьявольским думам не располагала: по Большой Чертольской лежал путь в Новодевичий монастырь, к Собору Пречистой Девы Марии. В 1658 году царь Алексей Михайлович несоответствие решил исправить, народ поддержал, так появилась Пречистенка.
В 1812 году была попытка насильственного массового переименования — извне. Случилось это во время вторжения в город Наполеоновских войск. Французский офицер Цезарь Ложье описывал это так: «Назначенные для этого офицеры пишут углем на наружных дверях каждого дома указание постоя, а также новые названия улиц и площадей, так что теперь улицы будут называться только «улицей такой-то роты», будут еще «кварталы такого-то батальона», площади Сбора, Парада, Смотра, Гвардии и т.д.». Продержалось новшество недолго — месяц и девять дней.
Увековечение чьей-то памяти в имени улицы тогда вообще-то были редкостью. Названия по-акынски говорили об особенностях местности: Полянка, Болотная, Боровицкая (бор), Дербеневская — дебри. Называли по ближайшей церкви — Пятницкая, Спасоглинищевский(?), Николоямский. По направлению дороги — Тверская, Смоленская, Владимирский тракт. По профессиональной принадлежности живших — Гончарная, Кожевническая. Позже, без затей, стали награждать именами домовладельцев — Сытинский, Дурасовский. В общем, так или иначе, каждое название было напрямую связано с местом, которому оно принадлежит.
После революции принцип переименования стал другой — искоренить старое, восславить новую жизнь, и решал, как кому зваться, уже не народ, а власти. Поскольку централизованности в решении вопроса не было, каждый район придумывал новые названия сам. Так рождались в разных концах города Коммунистические, Советские, Октябрьские, Партийные, Товарищеские, Борьбы, Коммуны и имени Карла Маркса: «Пустую улицу переименовать в Марксистскую улицу в честь марксистского учения и его последователей» Правда, Владимирский тракт, по которому гнали ссыльных, получил оригинальное имя - шоссе Энтузиастов.
Позже улицам стали присваивать имена революционеров, партийных деятелей, погибших героев. Площадь Свердлова, Проспект Маркса, улица 26 бакинских комиссаров, Юлиуса Фучика, Луиджи Лонго. В какой-то момент на карте города оказались три улицы Эжена Потье — автора «Интернационала». Москвичи шутили, что Москва превращается в филиал Новодевичьего кладбища.
В 90-х, как мы знаем, прошло массовое возвращение старых имен. Но на этой волне появились и топонимы, изрядно мешающие взаимопониманию поколений. Так, прожившие всю жизнь в одной квартире члены семьи путаются в показаниях. Бабушка утверждает, что жила на Большой Алексеевской, папа рос на Большой Коммунистической, а дети бодро утверждают, что рождены на улице Александра Солженицына.
Фото Елены Головань