«Самое важное дело в королевстве» - так Людовик XIV охарактеризовал должность государственного секретаря по делам войны (secrétaire d’État de la Guerre) в записке, адресованной в 1695 году архиепископу Реймса Шарлю-Морису Летелье. В ней король говорил о действиях на посту государственного секретаря по вопросам войны молодого маркиза де Барбезье, назначенного на эту должности после смерти его отца. Всего с 1643 по 1715 годы должность секретаря по вопросам войны занимали пятеро, причем трое из них – представители семьи Летелье. Это были Мишель Летелье (годы жизни – 1603 – 1685), занимавший пост с 1643 по 1677 год, Франсуа-Мишель Летелье, маркиз де Лувуа (годы жизни – 1641 – 1691), занимавший пост с 1662 по 1691 год, и Луи-Николя Летелье, маркиз де Барбезье (годы жизни – 1668 – 1701), пребывавший на посту с 1691 по 1701 год. Двумя оставшимися секретарями были Мишель Шамильяр (1654 - 1721) – с 1701 по 1709, и Даниэль-Франсуа Вуазен де Ла-Норайе (1654 – 1717) - с 1709 по 1715 год.
С точки зрения институтов королевства, должность государственного секретаря по военным делам не была главной: главной в управленческой пирамиде была должность канцлера Франции, далее, пусть и с рядом оговорок, шел генеральный контролер финансов. Впервые должность секретаря по вопросам войны была введена в сентябре 1570 года при Карле IX – ее получил Симон Физес, барон де Сов. Фактически она еще не соответствовала тем функциям, которые обрела позже, а ее название звучало как Государственный секретарь по делам жандармерии и Королевского дома (Secrétaire d'État chargé de la gendarmerie et de la maison du roi). В дальнейшем должность секретаря по вопросам войны уступила приоритет секретарю по иностранным делам (должность была учреждена в 1589 году).
Сама по себе должность секретаря по вопросам войны не делала ее обладателя самым влиятельным чиновником в государстве – например, Мишель Шамильяр, получивший назначение в 1701 году, совмещал ее с постом генерального контролера финансов, а Лувуа – с должностью сюринтенданта почтовой службы (назначен в 1668 году) и смотрителя королевских строений (1683). Военное ведомство было лишь одной из почетных ступеней в вертикали французской власти своего времени.
Если представить, что он не обладал институциональным преимуществом, мог ли государственный секретарь по вопросам войны считать себя ближайшим администратором сюзерена? Людовика XIV справедливо называли «королем войны» (roi de guerre), и длительные периоды военных действий во время его правления делают акцент на его пристальном интересе ко всему, что было связано с войной. Многонедельные сессии Верхнего совета (Conseil d’en-haut – название, данное Совету государственных дел с 1643 года в связи с тем, что он собирался на втором этаже королевских резиденций) порой не могли в полной мере решить все вопросы, касавшиеся войны, поэтому король давал множество частных аудиенций министрам, и встречи с государственным секретарем по вопросам войны были одними из наиболее частых.
Эта необходимость постоянно действовать в связке с военным министром отчасти объясняет 58-летнее «правление» клана Летелье при дворе, а также прочность позиций таких фаворитов как Лувуа и Шамильяр, занимавшими данную должность. Сюда же можно добавить тот факт, что после упразднения в 1627 году должности коннетабля Франции ни один высший офицер не сосредотачивал в своих руках абсолютный контроль над всеми армиями государства. Эту тенденцию прекратил Лувуа, который, пользуясь собственной властью и влиянием, поставил на ключевые места своих людей, среди которых выделялся Жюль-Луи Боле де Шамле, которого без преувеличения можно назвать главным придворным стратегом Людовика XIV. Шамле разрабатывал планы военных кампаний из Версаля и являлся связующим звеном между королем и его маршалами. Его авторитет, хоть и существенных, не был неограниченным, и король знал, как сбалансировать расстановку сил при дворе и решающее слово во всех вопросах оставлял за собой. И если Барбезье, который был слишком молод для подобной ответственности, не смог себя проявить в полной мере, то Мишель Шамильяр, будучи гражданским и не имея серьезного военного опыта, вскоре стал неизменно присутствовать на всех тайных советах Людовика. В декабре 1702 года король, по словам очевидца, «провел военный совет, на котором присутствовали епископ Бургундский, господа маршалы Виллеруа и Буффлер, а также господин де Шамильяр». Впрочем, военный министр присутствовал и на менее формальных и более узких советах – так, в сентябре 1705 года король «в семь часов вечера работал в обществе госпожи де Ментенон (фаворитка Людовика) , господина де Шамильяра, господина де Дре и маршала де Вобана».
Таким образом, в эпоху Людовика XIV, государственный секретарь по вопросам войны был, пожалуй, в числе самых востребованных у монарха людей. Его важность, однако, измерялась не только частотой его личных встреч с монархом. Военное ведомство, созданное в первые десятилетия XVII века, включало в себя широкий спектр полномочий, связанных с содержанием армий, крепостей, а также с военным администрированием в ряде провинций – функциональный рудимент, унаследованный от должности государственного секретаря образца XVI века. Людовик старался не допускать монопольного усиления тех или иных министерств и периодически ловко тасовал их словно игральные карты – так, например, после смерти Лувуа в июле 1691 года, перед назначением на его место Барбезье, король вывел из прямой юрисдикции военного секретариата крепости, вверив их Мишелю Ле-Пелетье де Сузи, который отныне стал главным управляющим укреплениями (directeur général des fortifications). Его должность соответствовала положению заместителя военного секретаря, однако крепости и все вопросы фортификации отныне были выведены из полномочий последнего.
В провинциях глазами и ушами военного секретаря были армейские интенданты и комиссары (commissaires des guerres), отвечавшие за надлежащее содержание войск и взаимодействовавшие с частными подрядчиками (капитанами, содержавшими роты за собственный счет). Благодаря своему политическому долголетию, Летелье сумел создать разветвленную и гибкую структуру, на которую впоследствии полагались и его преемники. Именно военное ведомство усилиями своего патрона смогло первым из других французских министерств содержать в Версале большой штат клерков, что являлось прообразом профессиональной администрации в нынешнем понимании этого термина. В 1691 году их число составляло около 40 человек, в 1714 году, на момент окончания войны за Испанское наследство, оно возросло до 50. Министерство финансов, также располагавшее большим штатом чиновников, не могло похвастаться такой их однородностью и организованностью, какой обладал штат военного секретариата.
Военный департамент существенным образом влиял на политику государства, и его финансовые запросы фактически сделали Резерв непредвиденных военных расходов (Caisse de l’extraordinaire des guerres) одним из основных потребителей государственного бюджета – для ведения войны постоянно требовались рекруты, продукты питания, оружие, обмундирование и лошади. Доходило до того, что власть интендантов военного секретаря в провинциях считалась не менее значительной, чем полномочия губернаторов этих провинций. Лувуа и Шамильяр, например, не стеснялись использовать своих армейских интендантов и снабженцев для создания разведывательных сетей, которые вдвое превосходили по размаху агентуру департамента иностранных дел и морского департамента.
Блистательную Францию времен Короля-Солнца создали войны, и именно королевская воля поместила пятерых военных секретарей в первый ряд французского политикума, оставив позади государственных секретарей других департаментов и генерального контролера финансов. Это был простой прагматизм Людовика, заключавшего, что в годы войны следует приближать людей, способных максимально точно реализовывать на деле придуманные монархом проекты. Таким образом, не будучи де-юре ключевым министерством, военный департамент де-факто являлся таковым практически на всем протяжении царствования Короля-Солнца.