Слышал историю о том, как группа немецких журналистов решила съездить в российскую глубинку. Для этого им был предоставлен наш знаменитый автомобиль, УАЗ-469.
Дорога была наша, российская. Рытвины, ухабы, грязь. Случилась беда, у автомобиля лопнул ремень вентилятора, запасного не было, и продолжать движение было невозможно. Связи нет. Немцы заявили, что для устранения неисправности необходимо вызвать техпомощь.
Водитель УАЗа, настоящий русский мужик, пошел в соседнюю деревню, находящуюся в километре от этого места. Вернувшись, он заявил, что ремень вентилятора не нашел. Пригорюнившись, немцы задумались, как же им теперь выбираться отсюда и сетовали, что нельзя вызвать автосервис.
Со словами - «Я сам себе автосервис», - водитель достал из кармана женские колготки, позаимствованные в деревне, смотал их в жгут и, сделав подобие петли, одел их на шкивы вентилятора и коленвала.
Признеся - «До места доехать хватит», - он усадил пассажиров и, действительно, они благополучно добрались в пункт назначения, где водитель нашел новый ремень генератора.
После того, как пассажиры вышли из машины, один из них произнес фразу: «Теперь я понимаю, почему никто и никогда не сможет победить русских».
Возможно, это и байка, но действительно, даже в войну немцы иногда впадали в ступор от русской изобретательности. Русские делали все вопреки здравому смыслу и логике, но это работало!
Немецкий ас Хартманн рассказывал, что они долго не могли понять, как русские могут летать в сильные морозы. В это время их самолеты, несмотря на различные хитрые штучки, привезенные из Германии, не могли взлететь, а русские регулярно появлялись над их аэродромом.
Они очень удивились, когда пленный русский летчик объяснил им эти премудрости, только немцы не решились их применять. Все было просто. После остановки двигателя самолета, выждав небольшое время, в его масло добавлялось определенное количество бензина. Тогда не было таких зимних сортов масел как сейчас, а добавленный бензин разжижал его и не давал сильно густеть.
Когда немцы это увидели, они запротестовали, так как это было пожароопасно, однако русский объяснил, что после запуска и прогрева двигателя, бензин испарится, и масло опять приобретет нормальную консистенцию.
Затем русский налил в ванночку бензин, сунул ее под картер самолета и поджог. Немецкие авиамеханики побежали за огнетушителями, но бензин благополучно прогорел, двигатель прогрелся и легко запустился.
Правду рассказал Хартманн или нет, мы не знаем, но я, еще в начале 90-х, в сильные морозы, добавлял в масло своего ГАЗона, а это был «автол», определенное количество бензина, что значительно облегчало запуск машины. Сделал я это по совету отца, бывшего в войну авиамехаником.
Подобных методов неординарных решений, которые никогда не придут на ум цивилизованным европейцам, великое множество.
В качестве примера я хочу привести рассказ ветерана ВОВ, Мариева Николая Григорьевича.
« Мы тогда были в Польше. Наша танковая бригада вошла в прорыв, и наш батальон шел головным. Впереди был лес. Чтобы не нарваться на засаду, решили выслать вперед разведку. Пошли я и еще четверо разведчиков.
Неожиданно, в лесу на дороге, мы увидели стоящий немецкий танк Т-IV, возле которого крутились два немецких танкиста. Убедившись, что поблизости никого нет, мы выскочили из-за деревьев, направив на немцев автоматы.
Они сразу же подняли руки. Вот и «язык» у нас есть, даже два. В нашей разведгруппе был еврей, Лева Старкович. Он неплохо знал немецкий. Лева поговорил с немцами. Механик-водитель рассказал, что двигатель «застучал», и продолжать движение было невозможно. Другие члены экипажа, во главе с командиром, отправились за помощью, а его и стрелка-радиста, оставили охранять машину.
Никто не ожидал, что русские так быстро окажутся здесь, поэтому свою службу немцы несли спустя рукава. Мы сначала решили просто поджечь немецкий танк и возвращаться, но потом Саша Федоров, самый старший из нас, предложил запустить двигатель и узнать, что с ним произошло. Возможно, неисправность позволит нам проехать хотя бы немного. Неплохо было бы, в качестве трофея, пригнать немецкий танк.
Запустили двигатель и услышали глухой стук. Мотор пришлось сразу же заглушить. Саша хорошо разбирался в двигателях и сразу же определил причину неисправности.
Был разбит вкладыш одного из шатунов. Если попытаться ехать дальше, то его разобьет еще сильнее, что может полностью вывести двигатель из строя. Но Саша не отказался от своей затеи. Мы организовали наблюдение за прилегающей местностью, чтобы немцы не застали нас врасплох.
Потом мы откинули крышку моторного отделения и вновь запустили двигатель, а Саша начал поочередно снимать со свечей зажигания провода. Когда он снял один из проводов, двигатель перестал стучать.
-Все, порядок, можно ехать. - произнес он.
На все ушло, наверное, минут пять.
Немцы с удивлением взирали на русского, а Саша запрыгнул на место механика-водителя. Мы забрались на танк, взяли с собой пленных и благополучно вернулись к своим. Успех был полный. Мы пригнали почти исправный танк и привезли два «языка».
Я был далек от механики и пытался выяснить у Саши, что же он сделал. Саша «на пальцах» попытался мне это объяснить, но я тогда особо ничего не понял.
-Вот как бы проще объяснить. У танка двенадцать цилиндров. В одном из цилиндров разбило вкладыш шатуна. Думаю, что принцип работы двигателя внутреннего сгорания ты знаешь. В цилиндр подается бензин, он воспламеняется от искры и начинает толкать поршень, который двигаясь, через шатун начинает вращать коленвал. Нагрузки очень большие. Поэтому неисправный шатун быстро разобьет вал, а может и «руку дружбы» показать.
Бывали случаи, что обрывало шатун, он пробивал блок двигателя насквозь и его было видно. Вот это наши механики и называли «рука дружбы». А Саша продолжал.
- Я просто снял со свечи провод, искра перестала подаваться, и теперь поршень с шатуном просто двигались от коленвала в цилиндре, но никакой нагрузки на него не создавали. Так можно долго проездить. Конечно, мощности в двигателе будет меньше, но одиннадцати цилиндров вполне хватит, чтобы машина двигалась. Все понял?
Я кивнул в ответ, переваривая услышанное. Вроде понял, возможно, не до конца. Лишь потом, уже хорошо изучив двигатель, мне все стало ясно. »
А немецкий механик-водитель на допросе произнесли фразу, очень похожую на ту, что произнес немецкий журналист:
- Я удивлен русскими. Нас учили устранять мелкие неисправности двигателя. Но о таком способе нам не рассказывали. Я понял, что сделал ваш солдат, ведь это так просто, но сам я вряд ли об этом додумался. Это противоречит всем инструкциям. Теперь я понимаю, почему нам так тяжело воевать с русскими. Вы непредсказуемы.