Раздался глухой удар об стену и Вовчик снова оказался на земле.
— Твою ж мать!.. — Вовчик потирал ушибленное плечо, морщась от болезненного гула в голове. Каска не помогала.
— Слушай, а ты у психиатра не проверялся? — иронично и вместе с тем тревожно спросил Тёма.
— Да пошел ты! Все равно своего добьюсь! Сдаются только слабаки. А я сохраняю оптимизм, вот и все.
— Главное — чтобы у тебя после этого сохранился мозг. Хотя я уже сомневаюсь в его наличии.
— Да пошел ты! — и Вовчик, кряхтя, встал и приготовился к новому разбегу. В глазах сверкнула решимость. Разбег — удар. Вовчик снова на земле, вращая выпученными глазами, будто что-то разглядел. Видимо, звездочки.
— Так вот ты какой — оптимизм, — подначил Артем, а затем прибавил уже серьезнее, — Слушай, а зачем именно об стену? Что это за проверка твердолобости такая? Можно же обойти! Да и ладно бы, если бы за стеной что-то было важное и тебе было бы туда нужно. Так ведь просто стена и больше ничего. Нафига?
— Ты не понимаешь, — морщась от глупости Тёмы и от боли в плече процедил Вовчик, — Весь смысл — в закалке собственного оптимизма. Легко быть оптимистом, когда все хорошо. А ты попробуй проломить то, что другие даже не пытаются. Они сдались, они слабаки. Они даже не попробовали, а сразу отступили.
— Может, они, как ты говоришь, отступили как раз потому, что они увидели, что здесь стена? А, быть может, они отступили потому, что вообще не берут в толк, зачем им бросаться на эту стену, если за ней ничего нет? Может, они заглянули за нее, увидели, что там ничего, и не видят смысла с ней бодаться?
— Бла-бла-бла, — с раздражением передразнил Вовчик, опираясь на более здоровую руку и тяжело вставая, — только языком и можешь трепать. Ты такой же пустозвон, как и остальные.
“Мда, судя по звукам при ударе об стену, звенишь пустотой в голове ты сам, Вован”, — подумал Тёма, наблюдая очередной разбег и удар. Стена осталась стоять на месте, даже не дрогнув. Чего нельзя сказать про Вовчика.
— Вовчик, ты меня слышишь?
— …м-м-м… да-а…, — с трудом выдавил из себя Вова, пытаясь удержаться в состоянии оптимизма, — Подай мне руку… а, нет, подожди, я еще полежу. Что-то мутит.
— Слушай, Вовчик, а почему бы тебе тогда не быть последовательным до конца?
— …э-э… что ты имеешь в виду?
— Ну, ты развиваешь оптимизм — так почему ты в каске? Если уж тренировать волю к победе, то не стоит ограждать себя от столкновений с реальностью. М?
Тёма понадеялся, что сарказм будет понят. Напрасно. Видимо, та часть мозга, которая отвечает за распознавание сарказма, уже была отбита.
— … Слуш-шай, а ты прав, дружище… Ну-ка.., — Вовчик, кряхтя и тяжело дыша, героически встал, окинул измученным взглядом стену и — принял решение. Каска полетела на землю. Вовчик собрался с силами и приготовился к штурму.
— Вован, а, может, не надо? Ты уверен, что оно того стоит? — обреченно спросил Тёма, надеясь на что-то.
— Смотри, как преодолевают преграды настоящие оптимисты.
Но Тёма уже не смотрел. Он отвернулся и зашагал прочь. Глухой удар об стену. Смотреть на то, что стало с Вовчиком, не захотелось.