О социально незащищенных слоях населения заботились еще князья Древней Руси
В России правящие структуры издревле старались не пускать на самотек ситуацию с массовым обнищанием населения вследствие войны, голода, природных катастроф и проч. Их усилиями организовывались службы странноприимных и богоугодных заведений, сиротских приютов, монастырских больниц, раздачи бесплатных обедов. Эффект был различный и неоднозначный, но за всю историю государства лишь однажды недовольному нижнему сословию удалось сокрушить правящий режим — в октябре 1917-го.
Одним из первых отмеченных в русских летописях примеров благотворительной деятельности руководства государства является организация великим князем Владимиром Красное Солнышко ряда богаделен и странноприимных домов в Киеве. Христианские летописцы относят это на «озарение равноапостольного» князя и «смягчение его языческого нрава» вследствие «приобщения к истинной вере». Особенно после бракосочетания с византийской принцессой Анной. По утверждению летописца «Повести временных лет» Нестора, Владимир при церкви Пресвятой Богородицы повелел из своей казны «всякому нищему и убогому приходити на двор княжь и взимати всяку потребу, питие и ядение». И произнес тогда князь Владимир: «Яко немощные и больные не могут долезти двора моего. И повелел пристроити кола (телеги) и всклад хлеба, и мясо, и рыбы, и овощи разноличные, и мед в бочках, а в других квас возить по городу, вопрошающе: где больные и нищие, и немогущие ходить? И тем раздалху на потребу...»
В «Поучении Владимира Мономаха» правнук равноапостольного князя настаивает: «Странние и нищие накормляли и напояли, аки мати дети своя». Детям же Мономах накрепко завещает: «Избавите обидимаго, защитите сироту, оправдайте вдовицу».
Забота о «странных и благоюродивых» описана в летописях и в отношении князей Андрея Боголюбского, Александра Невского, Ростислава Мстиславича и др. Однако все это явления спорадические, вызванные «покаянием» властителей после собственных многочисленных прегрешений и не несущие с собой какой-либо системы.
Более упорядоченной практика социального призрения неимущих складывалась в русских монастырях и церквах, при которых возникали бесплатные больницы и столовые для бедных. При Кирилло-Белозерском монастыре существовал приют для «зазорных младенцев», где сироты под надзором специально назначенного старца брались «на прокорм» и впоследствии становились служками в обители.
Впрочем, клерикальная инициатива также не составляла государственной системы, благотворительность могли себе позволить лишь немногие богатые обители.
«Прокаженных и престаревшихся описать по всем градом». Впервые на государственном уровне система призрения (с древнерусского — заботы, опеки) была озвучена в постановлениях Стоглавого собора 1551 года. Тогда при обсуждении вопроса безнравственности мирян молодой царь Иван Васильевич, еще не ставший Грозным, предложил в каждом городе Московии строить так называемые благодельни для призрения нищих. В главе № 73 Стоглава «О благодельнях» говорилось: «Всех прокаженных и престаревшихся описать по всем градом, отдельно от здоровых строев. Да в каждом городе устроить богадельни мужицкие и женские, и тех прокаженных и престаревшихся,не могущих нигде головы преклонить, устроить в богадельнях пищею и одеждою. А боголюбцы милостыню и все необходимое им приносят ради своего спасения. Да приставить к ним здравых строев и баб стряпчих, сколько необходимо. Да над ними приказать священникам добрым, да целовальникам или горожанам добрым смотреть, чтобы им насильства и обиды от стряпчих не было. А священники бы к ним в богадельни мужские и женские приходили, да их поучали и наказывали их страху Божию, чтобы жили в чистоте и в покаянии, и во всяком благодарении... А здравые бы строи с женами по богадельням не жили, а питались бы, по дворам ходячи, от боголюбцов, как и прежде, а которые способны работать, и они бы страды подлежали».
Показательно: в то же самое время, в середине XVI века, в «цивилизованной» Англии действовало «кровавое законодательство Тюдоров», предусматривающее бичевание, клеймение и отрезание ушей у бродяг, а также виселицу для «нищих-рецидивистов». Одна из первых богаделен в Московии появилась при Переяславско-Троицком монастыре, ею ведал государев Приказ Большого дворца. А уже через 100 лет после Стоглава только в одной столице существовали до десятка домов призрения. К примеру, Моисеевская богадельня, в которой содержались 100 убогих, богадельня у Боровицкого моста (38 человек), на Могильцах (12), а также Покровская, Кулиженская,Петровская богадельни. В Сретенском монастыре существовал род больниц «болящим и бродящим и лежащим нищим по улицам». В царствование Федора Алексеевича, старшего брата Петра Великого, вышел указ 1682 года, которым оговаривалась возможность не просто содержать нищих «робят», но и обучать их грамоте и ремеслам. Были учреждены «шпитальни» (в Знаменском монастыре, в Китай-городе, за Никитскими воротами, на Гранатном дворе), обеспечивать которые должны были вотчины, записанные за епископом Архангельска и за Знаменским монастырем, чтобы «впредь, по улицам бродящих и лежащих нищих не было». Логика царя была понятна: в столице негоже сирым и убогим попадаться на глаза иностранцам.
«Подкидышей верстать в юнги»
Более четкая регламентация богадельням была дана в царствие двух великих императоров — Петра I и Екатерины II. Петр подсмотрел идею «дома инвалидов» во Франции, где побывал в 1717 году. Увязшая в Северной войне Россия была наводнена нищими, инвалидами, разорившимися мещанами и сиротами.
Петр создал целую систему общественного призрения, разделив по указу от 8 июня 1701 года «Об определении в домовых Святейшего Патриархата богадельни нищих, больных и престарелых» различные категории незащищенных подданных. Надлежало строить по всем губерниям богадельни для старых и увечных, а «старым зело и увечным кормовщикам, а также и вдовам старымдавать кормовых денег до их смерти, да недорослям малым до указанной меры в полы прежних их окладов, а молодым и здоровым кормовых денег не давать».
Молодых и здоровых, а также «зазорных детей» надлежало учить в государевых школах. Когда дети подрастали, их отдавали в богадельни на пропитание или приемным родителям, старше 10 лет — в матросы, подкидышей или незаконнорожденных — в художественные училища. Таким образом, решались сразу несколько задач: снималась нагрузка с государевой казны, пристраивались к ремеслу сироты, обеспечивались армия и флот подготовленными бойцами.
В 1715 году вышел еще один указ, в котором царь вторично приказывает строить в Москве в церковных оградах каменные госпитали, а в других городах — деревянные, а также «объявить указ, чтобы зазорных младенцев в непристойные места не отметывали, но приносили бы к вышеозначенным гошпиталям и клали тайно в окно, чрез какое закрытие, дабы приносимых лиц не было видно». При этом умерщвление незаконнорожденных детей каралось смертной казнью.
Налаживание системы приемкиподкидышей привело к тому, что в 1724 году в одной Московской губернской канцелярии их находилось уже 865 человек в возрасте не свыше восьми лет. Для грудных младенцев были наняты 218 кормилиц.
Всего к исходу царствования Петра I только в Москве были открыты до 90 мужских и женских богаделен, в которых состояло около 4 тыс. нищих, главным образом женщин. На жалованье нищих ежегодно уходило 12 тыс. рублей, но кроме этого в богадельнях проживало без жалованья 207 прибыльных нищих.
Екатерина II пошла еще дальше, создав в 1775 году специальный Приказ общественного призрения — официальную структуру для заботы о «сирых и убогих» в 14 губерниях. На местах его работу возглавляли губернатор и три заседателя, избираемые по одному от дворянства, городского общества губернского города и поселян.
Причем в ведение Приказа также перешла опека над народными школами, госпиталями, приютами для больных и умалишенных, сиротскими домами, аптеками, больницами и тюрьмами. В качестве инструмента финансирования Приказа его руководству было разрешено принимать вклады на хранение и выдавать ссуды под недвижимость и государственные процентные бумаги. То есть госведомство превращалось в некое подобие банка. Каждому приказу было отпущено от казны 15 тыс. рублей единовременно с правом отдавать деньги под залог имений. Благодаря этому приказы получили возможность, развивая свои кредитные операции, в50 лет собрать капитал в 25 млн рублей, а через 65 лет довести число своих заведений до 793 с общим количеством содержащихся в них людей до 156 744. Тем же указом от 1775 года в русское законодательство был внесен основной принцип общественного призрения: на сельские и городские общины и приходы возлагалась обязанность прокармливать своих бедных, не допуская их до нищенства, а на полицейские власти — наблюдение за исполнением закона. Доходы Приказа формировались из процентов неприкосновенного фонда в билетах комиссии погашения государственных долгов и в облигациях главного общества железных дорог. Кроме того, финансирование приказов осуществлялось за счет пособий от городов и казны, пожертвований, пени и штрафов (взыскания за невыполнение в двухгодичный срок раздела в наследственном имении, за нарушение постановлений о питейном сборе и прочее), хозяйственных и прочих доходов (доходы от рабочих домов, фабрик и т.п.).
В 1781 году вышел еще один указ Екатерины II, вменяющий в обязанность городскому магистрату Петербурга определить «городового маклера», которому поручалось раз в неделю вскрывать кружки Приказа общественного призрения, и деньги раздавать «бедным, не могущим приобретать работой свое пропитание». Эффективность работы этих чиновников оценивалась по-разному. Курирующие данную сферу постоянно фигурировали в сатирических произведениях отечественных прозаиков как занимающиеся профанацией и казнокрадством. К примеру, в незабвенной пьесе Николая Гоголя «Ревизор» попечителем богоугодных заведений в уездном городе N выступает Артемий Филиппович Земляника. В чине надворного советника он выписан автором в виде «совершенной свиньи в ермолке», напропалую врущей и с упоением закладывающей своих коллег по городской управе во главе с городничим. При этом член «Комиссии для составления законов» опальный литератор Александр Радищев в своей работе «О законоположении» в 1801 году писал: «Призрение бедных, немощных есть долг правительства: где, сколько богаделен, воспитательных домов или для родильниц».
«Земство обедает»
С появлением нового городового положения в 1870 году и организацией земского самоуправления функции общественного призрения передали земствам. Приказы были упразднены, а их полномочия взяли на себя городские управы. Реформа не принесла желаемого результата. Как говорится в Словаре Брокгауза и Эфрона,
«несмотря на это, общественное призрение с тех пор мало преуспело, частью вследствие того, что главное внимание новых учреждений было отвлечено другими обязанностями, частью потому, что прежние законы, придававшие призрению сословный характер, не были видоизменены и согласованы с земским и городовым положениями». Большая масса народу вообще оказалась в отрыве от обязательного помещения в богоугодные заведения в случае нужды. Из-за этого после отмены крепостного права порой люди снимались с мест целыми селениями (погорельцы, беженцы, жертвы голода или резни), бредя с сумой и «Христовым именем» в края обильные и мирные. Таковыми в XIX веке являлись уже давно замиренные, многоземельные и стремительно развивающиеся Новороссия, Крым, Дон и Кубань. Однако добраться до них было долго и хлопотно, а кушать хотелось ежедневно. Да и на месте не факт, что быстро удастся обустроиться и обрести работу. Так что до этого приходилось жить подаянием, что никогда не было зазорно на Руси. По данным министерства внутренних дел империи, на 1877 год общее число нищих в 71 губернии, по самым приблизительным подсчетам, превышало 293 тыс. человек (от численности населения России в 71,2 млн). В деревнях количество нищих возрастало в конце зимы, когда проедался прошлогодний урожай, а набор сезонных работников в портах и на заводах-фабриках еще не начинался. И даже если главе семейства удавалось устроиться на грошовую работу в городе, его жена и дети вынуждены были идти по миру нищебродить. 1 сентября 1895 года вышел указ нового императора Николая II об учреждении Попечительства о домах трудолюбия и работных домах, кураторство над которыми было возложено на императрицу Александру Федоровну. За последующие три года Попечительство открыло 274 благотворительных учреждения, среди них — Дом трудолюбия в Кронштадте, Первый Ольгинский приют трудолюбия в составе 37 учреждений и многие другие. К началу ХХ века в империи насчитывалось 7349 благотворительных обществ и 7505 благотворительных заведений. Их финансирование осуществлялось на четверть из государственной казны, средств земств, городов и сословных учреждений, а 75% составляли средства от частной благотворительности и добровольных пожертвований. Общее число лиц, прибегнувших к благотворительной помощи в течение 1899 года, превышало 7 млн человек. По сути, каждый десятый житель России пользовался возможностями новой структуры благотворительности.