1943 год. Еще одна фронтовая зима позади. Скоро полярный день. Но он не друг и не спутник разведчиков.
А с Большой земли запрашивают: что нового в лагере противника? Не появились ли на вражеском берегу новые части? Значит, без разведки не обойтись. Было принято решение: срочно высадить на берег противника отряд из двух групп. Командиром одной из них назначили уже не раз проверенного в боях капитана Юневича. Другую группу возглавил капитан Кравцов.
Перед отправлением десанта их вызвал к себе командующий Северным оборонительным районом Сергей Иванович Кабанов — генерал, герой Ханко, участник обороны Ленинграда.
«Накануне операции,— вспоминает генерал Кабанов,— я пригласил Юневича и Кравцова к себе в землянку и обстоятельно побеседовал с ними о предстоящей операции. Предупредил: главное условие успеха — скрытность и внезапность. Надо избегать больших боев, в случае чего — немедленно отходить к катерам. Если надо будет вызвать огонь батарей, подайте сигнал. Батареи предупреждены. Рации и таблицы сигналов у обоих есть. Я пожелал командирам групп успеха, и мы попрощались.
Я тогда не подозревал, что вижу капитана Юневича в последний раз».
После беседы с командующим Юневич поехал к артиллеристам батареи, которой командовал капитан Федор Мефодьевич Поночевный.
Юневич кратко изложил командиру батареи свои просьбы и озадачил его последней:
— Если потребуется, то дайте огонь на меня. По моему вызову.
— Думаю, до этого не дойдет, товарищ капитан,— словно пытаясь успокоить, произнес Поночевный.
— На войне бывает всякое,— сухо ответил Юневич...
Высадка прошла успешно. Но вскоре наши разведчики были обнаружены. Завязался жаркий неравный бой. Егеря окружили обе наши группы.
Отряд Юневича был отрезан от группы Кравцова и занял круговую оборону. Атаки немцев следовали одна за другой. Положение разведчиков ухудшалось с каждой минутой, отряд терял все больше убитыми и ранеными.
— Держись, братцы! Держись, герои! — то и дело подбадривал капитан своих моряков, отлично сознавая, что в такой ситуации надеяться надо только на свои силы.
— Рус, сдавайсь! — уже доносилось до моряков.
— Ах, сволочи, сволочи! — вырвалось у Юневича.— Михайлов! — скомандовал он своему связному.— Дайка гранату!
— Я сам, командир! — ответил матрос и, приподнявшись, бросил одну за другой две гранаты в цепь егерей. И тут же как-то неловко и тяжело склонился набок.
— Прощай, командир! Сообщи невесте...— И умолк.
Немцы снова поднялись на штурм.
Подоспевшие к берегу наши катера снимали оставшихся в живых и раненых разведчиков из группы Кравцова, но они уже не могли ничем помочь Юневичу и его храбрецам.
А капитан всего с несколькими бойцами отбивался уже четвертые сутки. Они стояли насмерть.
Капитан не знал, что на Среднем все внимание было приковано к нему, к его истекающему кровью отряду. Посылается подкрепление. Однако его встречает губительный огонь врага. Люди рвутся на выручку. Но гибнут.
Чтобы хоть немного отвлечь противника от Юневича, в атаку на хребте Муста-Тунтури были срочно брошены силы 12-й бригады.
Непрерывно бьют дивизионы 104-го артиллерийского. Но враг заранее успел подготовиться к ответному удару.
По документам, захваченным у убитых немцев, Юневичу удалось установить, что «потерявшийся» в Карелии немецкий полк, о котором запрашивало наше командование, отыскался здесь, на мурманском направлении.
На батарею Поночевного после мучительного ожидания полетели сигналы, сообщались данные о дислокации немцев. Радиограмма заканчивалась короткими словами: «Задание выполнил, обнаружен, имею одиннадцать убитых, двух раненых, противник окружает».
Через несколько минут снова: «Отбиваю атаки», «Так держать огонь!», «Противник выставил минометы», «Больше огня!..»
А бой не утихал. Падает еще один моряк, еще... Опустели диски автоматов. Кончились гранаты. Юневич и оставшиеся несколько человек ищут оружие и патроны у убитых немцев. И вновь отбиваются из последних сил.
— Сдавайсь, рус! — вопят гитлеровцы.
«Огонь на меня! Их много... Скорее, огонь на меня! — уже доносится открытым текстом.— Огонь на меня...»
Это были последние слова капитана Юневича. Он погиб. Погиб и весь его отряд... Все до одного...
Но через несколько дней каким-то чудом добрался до нашего берега матрос — единственный уцелевший из отряда Юневича. С обмороженными руками, измученный, окровавленный, едва переводящий дыхание боец морской пехоты. После нескольких дней лечения в полевом госпитале он рассказал о подвиге воинов морской пехоты и их мужественного командира Александра Яковлевича Юневича, который остался навечно в живых — в словах воинских приказов, в горячих сердцах тех, кто знал отважного командира.
Понравилась статья? Поставь лайк и подпишись на канал!