Наверное, среди людей, хоть слегка интересующихся психологией, не найдется такого, кто бы не слышал о понятии “психологическая травма”. И наверняка многие из людей, знающих про существование психологических травм, знают также и про “травмирующие ситуации”, после которых, собственно, у человека и возникает психологическая травма. Например, представьте, ребенок в неполной семье: его родители развелись, он живет с одним из родителей, другого (папу или маму) видит реже, очень скучает и страдает. Плюс, сам факт того, что он живет в неполной семье, наносит этому ребенку непоправимый урон, который обязательно скажется на будущей взрослой жизни. Да? Т.е. общая концепция примерно такова: жил человек без травмы, потом что-то произошло, травма появилась, и теперь эту травму, образовавшуюся после травмирующего события, нужно либо лечить (если это возможно вообще), либо проводить регулярную профилактику. А если хочется, чтобы у человека в жизни было все хорошо, нужно как можно внимательнее следить за тем, чтобы травмирующих событий у него в жизни происходило как можно меньше. Все верно?
Друзья, коллеги, на мой взгляд, в кратко описанной мною модели “психологической травмы” и “травмирующего события” не хватает важного звена. Давайте обо всем по порядку, потому что тут как раз и начинается самое, на мой взгляд, интересное.
Чтобы удобнее было рассуждать, представим ситуацию-иллюстрацию с разводом подробнее: семья, он и она, у них маленький сынишка лет семи. Что-то случилось в отношениях, он и она не поладили, приняли решение развестись. Сын остается с мамой, она уезжает в родительский дом к бабушке (по своим соображениям), в итоге бывшие мама и папа живут в разных городах. Папа приезжает редко, максимум раз в месяц, мама работает с утроенной силой на новом месте работы, с ребенком чаще всего сидит бабушка (мамина мама). К нам вопрос: для ребенка эта ситуация — травмирующая? Ответ, скорее всего, не будет однозначным, потому что травматичность этой ситуации будет зависеть от многих факторов:
1. Как ребенок относился к отцу, насколько сильно он по нему скучает, насколько часто он его хочет видеть?
2. Как ребенку в новом городе, в новой школе?
3. Как у ребенка складываются отношения с мамой после развода? И вообще как эти отношения складывались изначально, хорошо ли ему с мамой?
4. Хорошо ли ребенку с бабушкой? Нравится ли проводить с ней время?
Т.е. — главные вопросы будут к состоянию ребенка во всей этой ситуации, во всем этом сочетании условий. И в этом сочетании сам факт развода родителей и даже факт отдельной жизни от отца не обязательно будут определяющими в нашей попытке классифицировать происходящее как “травму” или “нетравму”.
Представьте себе такой состав элементов этой ситуации:
1. Ребенок был очень привязан к отцу, ему очень нравилось проводить с ним время. И теперь ребенок скучает по папе, грустит и часто плачет, спрашивая “а почему папа не может жить с нами”.
2. Ребенок лишился друзей, с которыми ему на прежнем месте было очень хорошо, он любил с ними играть и общаться, а теперь эти друзья далеко. С новыми друзьями пока не сложилось, плюс, оказавшись в статусе “новичка”, ребенок вдруг впервые ощутил себя в ситуации “проверки на прочность”, когда все дразнят и смотрят, а как он себя поведет в ответ. Мама помочь не смогла (она занята), бабушка вообще не поняла в чем проблема (”сейчас пойду их накажу!” — “бабушка, не надо, они меня за это еще больше побьют и назовут бабушкиным внучком, будут дразнить еще больше”). Ребенок чувствует себя слабым и одиноким.
3. Мама очень занята и всякий раз, когда сын пытается с ней побыть, раздражается на него, шикая “не видишь, мне отдохнуть надо?! Иди лучше уроки учи!”. Да и вообще главным другом для мальчика в прежней семье был папа, а от мамы были только нравоучения, так что без папы — плохо.
4. Бабушка добавляет нравоучений похлеще мамы, да еще заставляет делать какие-то глупые вещи типа “помолись перед едой” и “никогда не разбрасывай игрушки: поиграй сначала с одной, потом сложи аккуратно перед тем, как будешь играться с другой; и вообще, лучше по дому помоги и уроки учи, а не плач, ты же мужчина”.
Наверно, вы уже представили возможное состояние ребенка в таком “наборе” окружающих условий и отношений. Можно ли назвать такую ситуацию “травматичной”? — Можно. Насколько решающую роль играет в этой травматичности сам факт развода родителей? — Не думаю, что главную и определяющую. Скорее, развод родителей здесь лишь усугубляет и без того большой ворох нерешенных семейных задач, которых с разводом становится просто больше. И ребенку от этого становится хуже.
Кстати, а может ли ситуация с разводом быть иной? — Вполне. Представьте себе:
1. С папой у ребенка никогда не было тесного и душевного контакта, папа все время был каким-то злым и раздраженным, отчего каждый раз с его приходом домой тучи сгущались и обстановка дома становилась напряженной. Родители постоянно ругались, папа на маму, бывало, замахивался, а пару раз даже ударил в сердцах. С папой было страшно, без него — хорошо, и поэтому когда мама от папы уехала — в доме наконец-то стало спокойно и тепло. Стало лучше.
2. Несмотря на переезд и необходимость привыкать к новому месту и новым друзьям, во дворе сынишке удалось найти единомышленников, с которыми игра сразу наладилась. Они даже приходили в гости, вместе пили чай и играли в настольные игры. В общем, тут тоже весело, и жизнь для сына стала налаживаться: друзей все больше, и с ними интересно.
3. Мама, раньше такая напряженная, теперь стала спокойнее и мягче. Теперь нет папы, который постоянно держал в страхе, и сын с мамой стали чаще разговаривать, читать вместе сказки и просто смеяться. Вместе с мамой и так было хорошо, а теперь стало еще лучше. И сын даже сказал как-то маме, забравшись к ней вечером перед сном на колени: “Мам, если ты захочешь найти нового папу, то будь внимательной. Лучше без папы, чем со злым папой”.
4. Бабушка внука встретила очень тепло и с большой любовью. Она даже еще добрее, чем мама, и в тех случаях, когда мама строга, бабушка внука старается побаловать и, обрадованная новой возможностью повоспитывать малыша, дает ему ту нежность, которую не успела дать своей дочери, потому что сама раньше была занята на работе. А сейчас, на пенсии, времени у бабушки оказалось много, заняться толком нечем, и внук для нее — настоящая отрада. Хочется дать ему все то, что может дать любящая бабушка. И внуку с бабушкой очень хорошо.
Представили такое сочетание элементов? — Я думаю, что такое событие назвать “травмой” — язык не повернется. А что здесь иначе? — Прежде всего, собственные эмоции ребенка, которые остаются приятными и хорошими даже невзирая на сам факт развода с родителями. Хотя кто-то может справедливо возразить: “Но ведь семья-то неполная, и это все равно как-то скажется на ребенке в будущем?”. Да, вот здесь мы как раз подходим к тому интересному фактору, к тому уникальному “травмирующему” звену, которое мы еще не обсудили. И этот фактор называется “оценка события окружением”.
Оценка события окружением — это социально-культурный шаблон восприятия ситуации, который воспитатели стараются передать воспитуемому, демонстрируя (не всегда осознанно), как именно нужно реагировать на это событие и что вообще произошло. Так, например, по поводу этого же развода ближайшее окружение малыша может транслировать ему оценку “произошел кошмар, и это очень плохо, а ты — бедняжка”. И в этом случае мальчик, даже изначально не воспринимая ситуацию как трагичную, может изменить свое первоначальное отношение: он может начать испытывать ожидаемое от него состояние обиды и возмущение за “искалеченное детство”, он может начать с осуждением относиться к отцу (а заодно и к маме, которая все это тоже допустила), он может начать раскручивать внутри себя все те эмоциональные реакции, которые в его ближайшем окружении считаются “нормальными для таких ужасных ситуаций”. И эти эмоциональные реакции могут даже послужить катализаторами при формировании определенных личностных черт, что, согласно предсказаниям окружения, действительно повлияет на события будущей взрослой жизни.
Но оценка может быть и другой: например, внимание мальчика можно сосредоточить на том, что его окружают любящие его люди, что в жизни людей разное случается, и иногда люди решают жить отдельно, но при этом важно продолжать максимально внимательно и тепло относиться друг к другу. Важно поддерживать и помогать друг другу, дарить друг другу любовь и внимание, оставаясь счастливыми и благополучными людьми, которые знают, что их настроение и их жизнь зависят от их собственных оценок и действий. И даже если временно что-то пошло не так, то все равно можно, внимательно присмотревшись к ситуации, все наладить и решить, было бы желание.
Заметим: оценка “боже, с тобой случилось нечто ужасное” и оценка “да, ситуация была любопытная, местами трудная, вместе мы легко решим любые возникающие задачки” — могут серьезно повлиять на “травматичность” изначальной ситуации. Но именно эти оценки, транслируемые чаще всего неосознанно, на автомате, не замечаются и не осознаются как “факторы травмы”. И тогда на выходе мы получаем “травматичную ситуацию”, которая изначально, по составу ее элементов, не обязательно должна была стать травматичной.
Если мы посмотрим на другие типы ситуаций, происходящих с людьми, то и там мы сможем увидеть тот же набор оценочных элементов, которые влияют на степень “травматичности” даже больше, чем, собственно, сами фактические события. Даже если события были крайне неприятными. Как пример — внезапно возникшая инвалидность: человек получил травму и потерял, допустим, ноги и вместе с ними возможность ходить. Плохо? — Да, очень неприятно. И больно. Физически больно. Масса неудобств, связанных с необходимостью перекраивать все свои привычки, особенно связанные с перемещением. Травматична ли такая ситуация сама по себе? — Безусловно. Есть ли в этой ситуации “психологическая травма”? — Чаще всего, да. Но, по свидетельствам самих людей, столкнувшихся с такой потерей возможности ходить, самая травматичная часть этой ситуации оказывается связанной не с самой потерей мобильности (к этому со временем все приспосабливаются), а с отношением окружающих. Больше всего мешают:
1. Оценка “инвалид” и связанные с этим “придыхания” при общении, будто люди общаются с каким-то несчастным и прокаженным, а это очень сильное внушение, и — оно неприятно.
2. Это постоянное вливание в голову человека через жалостливые взгляды и через слова сожаления установки “ты несчастный, ты несчастный”. Не всем с этим внушением легко справляться. А когда все смотрят с жалостью, сам начинаешь верить, что как-то все очень неудачно в жизни.
Что помогло бы человеку в такой ситуации больше всего:
1. Простое, нормальное отношение, как и ко всем другим. Так же, как мужчины могут обращаться к женщинам без трагического сожаления по поводу отсутствия у женщин фаллоса, и так же, как женщины могут обращаться к мужчинам без жалостливого снисхождения по поводу их неспособности выносить и родить ребенка. А тут у человека, лишившегося какой-либо из “нормальных” возможностей (ходить, делать что-либо руками, видеть, слышать), просто есть вот такая особенность, ограничивающая в чем-то одном и дающая дополнительные (компенсирующие) возможности в чем-то другом. Это просто есть, вот и все. И никакой трагедии. Как говорится, “новая вводная”.
2. Если и делиться какими-то оценками с человеком, то ободряюще-заряжающими (это, кстати, касается и людей без инвалидности тоже). Общаться как и с другими своими знакомыми, вместе организовывать проекты, вместе работать и отдыхать. В общем, делать все то же, что делают люди, не увлекающиеся “травматичными оценками”: жить и радоваться.
Конечно, дополнительной помощью для людей с иными физическими особенностями будут и специальные пандусы, и подножки, и маркеры для плохо видящих (т.е. хорошо слышащих или чувствующих), и другие приспособления, облегчающие передвижение и пользование разными общими местами. Но это тема, стоящая отдельно от темы “травмирующих оценок”. Можно внушать “травматичную оценку” — и не заботиться, не помогать. А можно не зацикливаться на “травматичной оценке”, и при этом очень активно помогать и облегчать жизнь друг другу. Это параллельные линии реагирования, и одна без другой отлично уживаются.
Резюме:
1. Сама по себе ситуация, даже если она связана с разного рода потерями, далеко не всегда является психологически травматичной.
2. Одним из главных “травматизирующих” элементов ситуации зачастую является “травматичная оценка” ситуации самим окружением человека, и если эту оценку человек усваивает — степень травматичности ситуации возрастает.
3. Травматичность ситуации можно значительно уменьшить или даже свести к нулю, если при оценке ситуации делать акцент на образах силы, поддержки и возможности решить эту и подобные ей ситуации.
4. Каждому из нас полезно отследить, каким оценками мы сопровождаем ситуации, происходящие в жизни наших близких и родных. Возможно, какие-то из наших оценок не прибавляют ничего хорошего, а скорее наоборот. Тогда от таких оценок, скорее всего, стоит отказаться в пользу более приятных и конструктивных.
5. Отношение к ситуации как к “травматичной” и реальная поддержка человека — не взаимосвязаны. Можно поддерживать человека, не относясь к его ситуации как к “травматичной”, и такая поддержка будет даже более полезной, потому что позитивная и конструктивная оценка также передается, заряжая человека на хороший лад и на бодрую активность.