Моя подруга Аллочка жила в самой обыкновенной семье. По крайней мере, так нам всем казалось. На вид все было хорошо: мать трудилась в местном продуктовом магазине через день, хлопотала по дому по выходным, отец работал в обувной мастерской возле дома и много времени вечерами проводил с дочерью. Она была у него поздним ребенком, родилась когда Илье было за 40, так что, как Алка мне говорила, отец с младенчества носился с ней как с писаной торбой.
Когда дочка была грудной, сам пеленал, переодевал, мыл, кормил, не спал ночами... А после работы, уставший, не поужинав, выходил на улицу с коляской. Мама занималась ею куда меньше. Бывало, надрывается у нее ребенок целый день, орет дурниной - может, голодная, может животик болит, зубки лезут, - Анастасия не спешила к малютке. Говорила, что дите, когда выдохнется, само замолчит. Ну, по ночам, правда, чтобы соседи не скандалили, совала ей бутылку с теплым молоком.
- Настя, что же у тебя дочка-то плачет целыми днями? Болит что-то у нее? - участливо спрашивала моя мама (мы жили этажом ниже).
- А вам-то, какое дело? - огрызалась Настя. - Своими детьми занимайтесь. Вон у вас дочь заикается!
Мама моя, понятное дело, без приязни относилась к этой бабе, а вот отца Аллочкиного считала правильным мужиком. Главным образом потому, что Илья охотно делился с опытными соседками своими переживаниями по поводу здоровья дочери, обсуждал ее рацион. Те давали ему вполне разумные советы и потихоньку старались выведать, отчего же его жена так холодно относится к ребенку.
Правда, на этот счет Илья предпочитал не распространяться тут же сворачивал беседу и смущенно ретировался. Для сердобольных соседок ясно было одно: Анастасия мать непутевая, вот муж ей достался не по заслугам: не пьет, не курит, да еще и в ребенке души не чает.
Неудивительно, что и подруга моя отца обожала. По мере Аллиного взросления стало заметно, что она совсем непохожа на своих родителей: ни в мать, ни в отца, что называется. Отец с матерью у нее были русые оба, сероглазые - ну такой среднерусской внешности. А Алка моя росла черноволосой и черноглазой. Эдакая красавица с Кавказа. Соседки, конечно, подмечали эту странность, шушукались. Я сама слышала, как моя мама говорила: «Кто же это был тем заезжим молодцом, интересно?» Алла никогда со мной не обсуждала эти «шутки крови», но мне кажется, что ее это беспокоило.
Правда открылась в вечер Аллочкиного совершеннолетия. Ей устроили небольшую вечеринку: были самые близкие родственники, три школьные подруги, ну и я в их числе, конечно. Мать, как обычно, слова ласкового не сказала за вечер, все тосты произносил отец - так расчувствовался, даже прослезился. А когда все разошлись и мы с Аллой домывали посуду на кухне.
Я услышала, как в комнате ее мать заорала на него: «Чего ты комедию ломаешь? Какая она тебе дочь?! Хватит уже изображать идеального папашу!» Алла побледнела, выронила тарелку и бросилась к родителям. Я, смущаясь, наскоро попрощалась и вышмыгнула за дверь, а за спиной у меня разгорался скандал. Я слышала звон разбиваемой посуды, потом пошли какие-то металлические удары - словно сковородкой или утюгом долбили о косяк.
Утром Алла мне рассказала, что разговор состоялся тяжелый. Она заставила мать объясниться, и выяснилось в результате, что отец ей не родной. Через 5 лет после свадьбы Настя загуляла от мужа с каким-то приезжим. Да так крепко, что оказалась беременной. Признавшись во всем давно уже нелюбимому мужу, она хотела было идти на аборт, а потом подать на развод. Однако Илья отговорил ее от опрометчивого поступка. Умолял оставить ребенка, обещая никогда ни одним словом не упрекнуть за грех.
Как уж согласилась Настасья рожать ненужного ей ребенка, не знаю. Но о разводе она с тех пор не заикалась. Илья и правда полюбил малышку как родную дочь. Настя же так и не смогла или не захотела разбудить в себе материнский инстинкт, видно, уж очень сожалела о своей ошибке. Об отце она Алле толком нечего не сообщила, сказала только, что он из Дагестана.
Несмотря на открывшуюся правду, Аллочка не отказалась от отца, наоборот, стала с Ильей еще более нежной, а к матери обращалась еще реже. Совсем их отношения разладились. Я замечала, что с Ильей Михайловичем у нее прямо-таки телепатическая связь. Она чувствовала, что ему плохо, буквально на расстоянии. Он стал с возрастом страдать гипертонией, так Алка всегда знала что у него приступ, даже если была, к примеру, у меня на даче в 100 километрах от дома! Бросалась звонить и убеждать вызвать скорую, не заниматься самолечением...
Однажды их тесная взаимосвязь спасла жизнь ее отцу: мы уже учились в институте, в тот день собрались посидеть с однокурсниками в кафе, но Алла отказалась, сославшись на необъяснимую тревогу в душе. «Нет, - стояла она на своем, когда я ее уговаривала. - Домой поеду, что-то там неладно!» Когда она примчалась, отец едва дышал, лежа на полу в передней. Неотложка приехала довольно быстро, и, слава богу, его удалось спасти, но врач признался, что решали все минуты... В больнице с обширным инфарктом он тогда пролежал месяц, да нет – больше! И Алла сидела возле него каждый день. А вот мамаша навещала по выходным... Вот так чужая кровь бывает куда роднее своей!