Я шел к тебе, я спешил. А снег просто шел, ему некуда было спешить. Его никто не ждал, наверное, кроме меня. Я вообще люблю ждать, мне без разницы кого или что. Будь это снег или твой поцелуй.
Ну так вот, я шел, я спешил к тебе, обгоняя даже тот снег, которому некуда было спешить, которого никто не ждал. Ну вот, я опять отвлекся.
Я шел к тебе, я спешил. Я шел и думал - а зачем идет этот снег? Ведь его никто не ждет. Как и меня. Но ведь я тоже иду, значит ли это, что я тоже снег? Или только у него одного есть право бесцельно идти, а если я не он, то значит у меня нет такого права? Значит ли это, что я преступник?
Пожалуй, я тогда и вправду стану снегом, ведь я никогда не нарушал законы.
В ответ на мою просьбу сквозь занавес снежной пелены меня ослепил яркий свет. Секунду спустя мне было больно, минуту спустя я уже был снегом.
Я шел всю ночь, падая огромными белыми хлопьями на холодный асфальт мостовой, на подгнившие осенние листья, на темные пряди твоих непослушных волос.
Я таял, едва прикоснувшись к земле. Еще быстрее я таял от тепла чей-то кожи и от жара чего-то дыханья. Таял - значит, умирал.
Я видел все, я слышал все.
Ты стояла на открытой веранде, ничем не укрывшись от меня. Ты была беззащитна предо мной как никогда, ведь я был снегом. Ты даже подставила свои ладони, чтобы я умирал на тебе быстрее. Это была прекрасная смерть - так я еще никогда не умирал. Я таял и стекал по твоей теплой коже.
Я не знал, что у тебя такая нежная кожа. Особенно на запястьях…
Когда я растаял на твоих губах, я решил, что хочу навсегда остаться снегом. Холодная вода моего разрушенного тела ласкала твои руки, горло и лицо. И это было прекрасно.
Я шел уже не к тебе, а ради тебя, и я уже никуда не спешил. Казалось, это будет длиться бесконечно, но ты вдруг резко мотнула головой, стряхивая меня со своих волос и теплее закуталась в куртку, пряча от меня свою нежную кожу. Ты докурила сигарету, бросила ее на белоснежный ковер из меня и вернулась в дом.
Я остался один.
Я шел все утро, наблюдая, как с первыми красками зори погас свет в твоей комнате. Ты выключила его, не дождавшись меня. Ты уже спала, а я все падал за твоим окном.
Когда ты проснулась, я облепил собой все твое окно.
Ближе к полудню я с ужасом понял, что заканчиваюсь. Жестокие лучи солнца, нещадно прорезали серое одеяло моих пушистых туч. Я заканчивался! Все меньше и меньше меня падало на землю, рвалось в твое окно.
Умирая, я оживал в другом, совершенно далеком от тебя месте.
Я открыл глаза.
«Наконец-то он очнулся!» — с облегчением воскликнули рядом.
Ко мне подошел мужчина в белом халате и взволновано осмотрел показатели медицинских приборов, прикрепленных к моему телу. Изучив их, он заметно успокоился и сказал, улыбнувшись:
— Повезло вам, молодой человек. Не каждый раз люди выживают под колесами снегоочистительных машин.
Я медленно повернул голову к большому больничному окну и грустно улыбнулся, жмурясь от яркого солнца.
Я был снегом.