30 июля
Этим утром я сперва решила сказаться больной, чтобы не идти на ужин к фон Херманам. Слишком сильны были ещё впечатления вчерашнего дня. Но супруг решил иначе — вечернее мероприятие развеет меня, считал он, и я буду думать о нарядах и украшениях, а не о злосчастном письме.
Итак, экипаж был подан – мы отправлялись в гости.
Мари-Луиза стала действительно бледнее обычного, но заверила нас, что чувствует себя прекрасно.
- Ах, ты всегда сказываешься больной, когда нам надо загород! – недовольно отмахнулся её супруг.
Ужин подали достаточно быстро, и я с радостью наслаждалась разнообразием блюд.
- Спасибо, что согласились приехать, - тихо начала беседу Мари-Луиза, пока мужчины занимали себя серьёзным разговором. – Скоро Вы поймете, что нет ничего, скучнее нашего общества! Впереди осень – начнутся хоть какие-то развлечения. Но пока – тут неимоверная тоска!
Я молча улыбнулась. Мне пока нечего было добавить о местном обществе, которому я только-только была представлена.
После ужина мужчины покинули нас, удалившись в библиотеку – им явно было о чём поговорить. Я, как ни старалась сквозь неумолкающие речи Мари-Луизы понять, о чём же наши супруги беседовали за столом, - ничего не разобрала. Ах, как же мне натерпелось узнать, что же такое происходит с моим мужем! Отчего он потерял покой?! Я не сдержалась и спросила напрямую мою новую знакомую, что нынче происходит с нашими спутниками и отчего они так напряжены и переменились нравом.
- Что? Нет, я ничего такого не замечала. Дорогая Алисия! Пусть эти мужчины сколько угодно убиваются своими государственными интригами – меня это ничуть не трогает! У меня столько своих забот! – раздражённо ответила она и внезапно поморщилась.
- Вам нехорошо?
Мари-Луиза вздохнула и попыталась удобнее устроиться в кресле.
- Мне нехорошо с тех самых пор, как я вышла замуж! Я надеюсь, что в этот раз, наконец, у нас родится здоровый мальчик и это всё, наконец, прекратится! С тех пор, как я вышла замуж, я не помню себя ни в каком ином состоянии, кроме ожидания младенца… - она вздохнула. – Знали бы Вы, как я устала!
Мне нечего было ей ответить…
- В пятнадцать лет я обрела спутника жизни. Теперь мне будет двадцать четыре. Почти половину своей жизни я произвожу на свет детей… Мой благоверный скажет на это, что «для того и создана женщина, чтобы продолжать род». Но, Боже мой, как я Вам завидую!
Двадцать четыре года! Как мне скрыть удивление? Я была уверена, что мы ровесницы, даже более того - что Мари-Луиза старше меня! Я глубоко ошибалась! Заметная морщина в межбровье, увядшее безрадостное лицо, сухая прозрачная кожа, тонкие серые волосы…
- Ах, Вы удивлены? Да-да… В пятнадцать я венчалась, в шестнадцать уже родилась Мария. Вам, наверное, не ясно, как же это так, что у меня всего пять деток, - Мари-Луиза засмеялась. – Дважды у меня рождались мальчики. Дважды! Но… - женщина покачала головой. – Вот так и выходит, что мне через месяц двадцать четыре года, а у меня лишь пятеро дочерей…
Меня же удивляло совсем не это, а то, насколько увядшей казалась эта женщина!
- Как же я Вам завидую! – продолжала она, видя, что я медлю с ответом. – Видимо, возраст Вашего супруга сказывается…
Мои щёки вспыхнули от этой бестактности.
- В нашем роду женщины не особенно плодовиты, - коротко ответила я.
Мари-Луиза поджала губы и засмеялась.
- Вашему мужу очень повезло с супругой, коль Вы так за него вступаетесь! Или же Вам повезло с ним…
Между нами возникла небольшая пауза.
- Ах, сыграйте же что-нибудь! Вы прекрасно владеете инструментом! – Мари-Луиза махнула рукой в сторону фортепиано.
Наверное, это было наилучшим решением, и я с радостью уклонилась от дальнейших монологов Мари-Луизы, сев за инструмент.
Вскоре мужчины присоединились к нам, и мои труды были вознаграждены аплодисментами.
- Спойте же нам что-нибудь, что-нибудь Ваше, английское! – подбадривал меня господин фон Херманн. - Мы здесь в Бранденбургском Княжестве слушаем лишь французские песни, играем французскую музыку, танцуем французские танцы и носим французские фраки. Отвратительная мода! И это несмотря на то, что эта французская выскочка весной взял Ханновер! Что теперь ему взбредет в голову? Уверен, его Armée de l’Angleterre ничего не стоит дойти до Берлина! – резко высказался хозяин дома.
- Эта тема – не для дамских ушей, мой дорогой друг, - резко прервал его мой муж.
Мгновенно настала тишина.
– Дорогая, мы ждем от тебя чего-нибудь одухотворяющего, - настойчиво обратился он ко мне. Но я не могла пошевелиться. Наполеон?! Снова! Так вот в чем дело, как же я сразу не догадалась?! Вот почему муж мой потерял покой! Вот, что тревожило его! Угроза нового вторжения нависла над всеми нами, нет и не будет места затишью, как он меня уверял ранее!
Видя моё замешательство, супруг направился ко мне и нетерпеливо поставил передо мной какие-то ноты.
- Наполеон? – я смотрела на мужа вопрошающе.
- Играй! – сказал он тоном, не терпящим возражений. Слава Богу, мне не нужно петь. Перед глазами была незамысловатая мелодия и я легко с ней справилась. Гораздо больших трудов мне стоило взять себя в руки. Что же с нами будет? Армия Наполеона огромна! Что будет с Англией? А с Пруссией? Со всеми нами? Быть может, стоит отослать сына в Лондон?
- Теперь, - начал муж, когда я закончила играть, - мы достаточно уже утомили хозяйку дома. Нам пора.
Мы попрощались с, казалось, ничем не встревоженной Мари-Луизой, и с её раздражённым супругом.
Уже в экипаже я не сдержалась:
- Но почему ты молчал? Почему ты ничего не говорил мне все эти месяцы? Мы пережили такой волнительный май и вот – снова! – я умоляюще смотрела на своего спутника в поисках объяснений… желая услышать от него хоть что-то, будь то слова успокоения, или же волнительные, или даже страшные новости.
- Это не та тема, которая должна тебя занимать, - сказал он так резко, что я поняла – лучше мне помолчать.
Дома я вновь вернулась к этому разговору.
- Мы живем в такое неспокойное время… - начала я. – Особенно здесь, на континенте…
Муж ответил мне лишь своим колким взглядом.
- Может быть, нашему сыну было бы безопаснее в Лондоне? – с опаской спросила я.
- Ты в безопасности там, где сейчас находишься. И больше я не желаю говорить об этом, - муж завершил разговор и удалился в свой кабинет.
Часы пробили одиннадцать. Я осталась совершенно одна со своими страхами в полной тишине гостиной. О, да! Теперь мне и правда было не до злосчастного письма от Фанни. Мысли были заняты совершенно иным…
---
Дорогие читатели, оставить комментарий, или задать вопросы по тексту можно по этой ссылке: Алисия Джонсон, самиздат - оставить комментарий.