Скажу вам по секрету: снова влюбилась в Минск. Я оказалась здесь впервые, когда мне было уже 15, а любимым городом детства был Киев. И в Москве (столица нашей советской Родины, как же) я к этому времени побывала, но почему-то вернувшись именно из Минска, сказала маме: «Это город, в котором я хочу жить». Как странно устроена жизнь: сначала ты тратишь столько сил и энергии, чтобы обустроиться в городе своей мечты, а потом вдруг – легко его покидаешь. Без слез, сожалений и «мне тебя будет не хватать» (но, кстати, не со всеми городами так – по Лондону я плакала года два). Может быть, потому, что всегда знаешь, что можешь вернуться, и есть куда. В наше время стало легче уезжать, не сжигая мостов, и возвращаться, снова их наводя. Люди твои отъезды-приезды замечают, город – не слишком. Правда, людей, которым твои отъезды-приезды небезразличны, со временем становится все меньше – это естественный процесс, который не могут изменить даже самые современные средства связи. Меняешься ты, меняются люди и места вокруг тебя и каждый раз, когда ты возвращаешься в город своей юношеской мечты, немного волнуешься: как он там без меня? Изменился? Насколько?
Минск становится большим – настолько, что мои знания ограничены центром да Шабанами. Шабаны – моя первая минская прописка и незабываемый (а как же!) опыт. Я поселилась там в те времена, когда не каждое такси соглашалось везти, еще меньше откликалось на вызов (да и вызвать особо было неоткуда – пара телефонных будок на три соседних двора), а переселенцы из чернобыльских районов каждую субботу устраивали деревенские дискотеки перед подъездами. Я считалась девушкой с приличным приданым (сидевшие на скамеечке бабушки зафиксировали при переезде два ковра), но не самыми приличными знакомствами – местных, «шабановских», среди них не было. Зато Шабаны и их тогдашняя труднодоступность сыграла решающую роль в судьбе моей подруги, которая жила у меня, пока я осваивала свой первый заграничный адрес – Ригу. Мужчина (отважный!) добрался до нее в пятницу, а уехал только в воскресенье вечером – и транспорт, как он сам недавно признался, сыграл в этом свою роль. Хотя, конечно, не решающую, главной все же была Наташа – они по-прежнему вместе, а я крестная их сына (в память о незабываемом уикенде в Шабанах в том числе). Но если сегодня вы бросите меня где-нибудь в Малиновке или Каменной горке, я заблужусь. Это Минск, который я не знаю. Иногда мне стыдно.
Минск все время куда-то спешит. Раньше мне казалось, что я его опережаю: бегу быстрее, успеваю больше – стремлюсь, устремляюсь, боюсь разочаровать других и разочароваться в себе. Но вот настал момент (мне кажется, он настает у всех, это вопрос времени), когда я поняла, что не успевать все и везде – это новая нормальность. То ли потому, что событий вокруг стало неизмеримо больше, то ли потому, что сил у меня поубавилось. Я предпочитаю первое объяснение, хотя подозреваю, конечно, второе. Но есть еще и третье: изменились приоритеты (они тоже меняются у всех, и это тоже вопрос времени). Иногда бывает обидно, я ощущаю фантомные боли и – снова перехожу на бег. И часто потом задаюсь сакраментальным вопросом: а зачем? Пришло новое время, время четко расставлять приоритеты и рассчитывать силы. Нельзя сказать, что это радует (ну, что вот, уже пришло), но это – жизнь. Обычная.
Рассказывая про Минск, я не стану говорить про широту проспектов (которая всегда радует), про чистоту улиц (потому что как только за чистоту мы отвечаем сами, например, в подъездах, закрадывается нехорошее подозрение про миф, который создает про нас и для нас армия уличных уборщиков) и зелень (как говорил мне когда-то в Лондоне чудесный человек, живущий напротив парка Кенсингтон: «Чем ближе к зелени, тем дороже квартира», в Минске это тоже становится актуальным). Я хочу про разноцветье.
Потому что когда я увидела семью людей африканского происхождения (есть такие места, где лицо тебя всегда выдает – как выдавало оно меня в Китае, например) в минском автобусе, пробивавших талоны, а потом спросивших (пусть на ломаном, но все-таки русском), где им выходить, сердце мое наполнилось радостью: Минск становится международным! Мне давно этого хотелось.
Как-то мы с мужем рассматривали азиатскую семью возле нашего дома напротив парка Победы. Мысль о том, что они китайцы, мы отвергли сразу: трое детей. Хотя политику ограничения рождаемости в этом году подправили, но не до такой же степени. Сошлись на том, что или малазийцы, или филиппинцы. Китайцев вокруг тоже много, и я все время борюсь с соблазном кинуться к каждому из них с «Нихао!» – как они кидались ко мне в Пекине со своим неизменным «Хэллоу!».
Мне нравятся чернокожие и желтолицые люди на наших улицах, я расцветаю, когда краем уха слышу иностранную речь – Минск заслужил все это разноцветье. И скоро я снова вернусь.
