Сегодня медицина меняется очень быстро. К чему приведут технологические прорывы? Какие новые задачи предстоит решать медикам? Эксперты встретились на мероприятии Фонда «Общественное мнение», чтобы обсудить компетенции врачей будущего. ЧТД выбрал 10 главных тезисов из этой большой дискуссии.
В митапе ФОМ 4 апреля 2018 года участвовали:
- Сергей Морозов, доктор медицинских наук, профессор, рентгенолог, президент European Society of Medical Imaging Informatics. Директор НПЦ Медрадиологии. Главный специалист по лучевой диагностике Москвы.
- Павел Бранд, медицинский директор сети клиник «Семейная», «Дента-Эль» и Научно-практического центра хирургии, невролог.
- Дмитрий Судаков, руководитель проекта «Атлас новых профессий».
- Алексей Трушин, онколог, эксперт сервиса Medical Note.
Многие функции врачей автоматизируют. Но всегда будет нужен эксперт, который синтезирует данные
Искусственный интеллект не заменит врача, а возьмет на себя часть его функций. Сейчас сбор и анализ медицинских данных претерпевает серьезные изменения. Уже активно используется, например, сервис анализа медицинских изображений.
Когда в медицине появились системы PACS (Picture Archiving and Communication System, системы передачи и архивации изображений для медицинских целей. — ЧТД), врачи стали говорить: «Ну все, теперь нас точно заменят». Но этого не произошло.
Сергей Морозов: «Поступил пациент с инсультом. Специальный алгоритм находит на рентгеновском снимке место возможной гематомы (он выполняет функции рентгенолога) и отправляет неврологу смс о том, что у этого пациента, вероятно, есть патологические изменения. А невролог может анализировать изображение, находясь в другом городе. Сегодня 27% функций врача могут быть автоматизированы».
Дерматология сейчас уже на 90% перешла «в цифру». Если зайти на мультидисциплинарные врачебные форумы, например, детские специализированные группы, то 80% контента — фото различной сыпи. То есть диагноз устанавливается чисто по фотографии. Но даже фото не всегда может быть достоверным.
Автоматизируются и стандартизируются шаблоны описания медицинских изображений. Процесс постановки диагноза распадается на отдельные компетенции и функции. Но диагностика — это только половина дела. Должен быть эксперт, который синтезирует данные, поступающие из разных источников, и соотносит это с тем, чего хочет пациент. Врача не заменят, просто врачебные специальности и функции станут другими.
Медицинские знания накапливаются слишком быстро. Врачи могут не знать стандартных вещей
Российский врач будущего для начала должен догнать врача нынешнего в общемировом понимании. Сейчас мы отстаем лет на 20-30. Есть гениальная фраза: «Врачей будущего учат сегодняшние преподаватели по вчерашним учебникам».
Проблема в том, что существует огромный разрыв между новейшими знаниями и теми знаниями, которыми реально пользуются врачи, особенно в России. Сейчас знания очень быстро накапливаются. В 50-х годах полное удвоение медицинских знаний происходило в среднем за 50 лет, в 80-х — за 10, в начале 2000-х — за 5 лет, ближе к 2010-м — за три года.
Примерно к 2020 году полное удвоение медицинских знаний будет происходить раз в 73 дня. Понятно, что успеть за изменениями врачу будет невозможно.
Павел Бранд: «Помню, я сдавал госэкзамен. Мне попался вопрос о лечении артериальной гипертензии. Я ответил. Но профессор спросил, когда издан мой учебник. Оказалось, что в 2005 году методы, которые были описаны в моем учебнике 1998 года издания, уже устарели».
Проблема российской медицины — наш взгляд обращен в прошлое, на научные школы. Для нас то, что сказал Пирогов, намного важнее, чем результаты новейших исследований.
Врач в российской поликлинике, который попытается сверять свои рекомендации с гайдлайнами, получит от пациентов кучу критических комментариев и будет выглядеть дураком. Но 76% американских врачей использует интернет в ежедневной работе. Мы приходим к тому, что практикующий врач может не знать каких-то стандартных вещей. Потому что стандартных вещей появляется слишком много.
Павел Бранд: «Я думаю, что обязательной компетенцией врача будущего будет критика. Критика — это то, чего не хватает российским врачам. Критика, то есть критическое отношение к данным, к тому, что говорят учителя, коллеги, к тому, что написано в статьях, транслируется по телевизору. Критика — как основная компетенция в фильтрации информации. Информацию, которая идет на нас со всех сторон, нужно критически оценивать».
Врач будет строить партнерские отношения с пациентом. Коммуникация — ключевая функция врача будущего
«Лечить не болезнь, а больного» — эту фразу приписывают то Парацельсу, то Боткину, то Гиппократу. Мы настолько к ней привыкли, что никто не задается вопросом, а действительно ли это так. Если мы найдем эту фразу в сочинениях Боткина, то увидим, что речь — о лечении крупозной пневмонии, заболевании, которое не вызывает никаких проблем у нынешних врачей.
Боткин пишет, что при отсутствии возможностей лечить эту болезнь (мы помним, что антибиотиков еще не было) мы вынуждены проводить симптоматическое лечение, то есть лечить больного. Медицина будущего позволит лечить конкретную болезнь у конкретного пациента.
Казалось бы — дай роботу опросники, он проведет исследования, поставит диагноз, назначит лечение. Но в медицине есть одна проблема, которую гениально сформулировал доктор Хаус в одноименном сериале: «Everybody lies», все лгут. Причем речь не о том, что пациент лжет намеренно. Он может что-то забыть, упустить, счесть неважным. Возникает большая проблема — проблема интерпретации данных, полученных от пациента.
Врач должен уметь общаться с пациентом. В российских вузах этому не учат, но коммуникации — это элементарный навык, он хорошо тестируется. Ему достаточно просто обучиться при желании, но без него врачам сложно работать — они не слышат пациентов.
Врач пытается лечить снимки. Он увидел на снимке патологию, опухоль. У него одна опция: лечить. Ему не важно, хочет ли пациент лечить эту опухоль. А ведь именно пациент распоряжается своим организмом.
Когда врач спрашивает пациента о его желании, он вступает с ним партнерские и контрактные, а не патерналистские отношения. Коммуникации — это ключевая функция врача будущего.
Врач будущего должен спрашивать пациента, хочет ли он получить химиотерапию или жесточайшее облучение, которое продлит его жизнь на месяц, но радикально ухудшит ее качество? Или прожить на 2-3 месяца меньше, общаясь с семьей и радуясь остатку жизни.
Пока врачи не будут ставить эти вопросы (сейчас их задают 3-5% врачей), говорить о каких-то роботах, big data, системах, которые могли бы помочь пациенту за пределами человеческой компетенции, — преждевременно. По крайней мере, в России.
Медицина перестает быть сакральным знанием. Врач теперь не жрец, а проводник
Сейчас во всем мире работу врача оплачивают в зависимости от количества оказанных услуг.
Раньше врачи обладали «сакральными знаниями», недоступными простым смертным, и монополией на эти знания. Но медицина меняется, становится прозрачной. И вот уже информационная система корректирует назначения врача.
Эти тенденции понимают и врачи, и страховые компании, и государство. Пациенты становятся более информированными и требуют от врача результата. Теперь значение имеет не количество оказанных услуг, а их качество.
В наше время, когда в интернете можно узнать почти все о любой болезни, сакральности медицины приходит конец. Но это как раз усиливает роль врача. За счет специальных знаний, которые он получает в России 8 лет, а за рубежом 17-18 лет, врач становится проводником в огромной массе специальной информации.
Павел Бранд: «100 лет назад мы начинали с профессии „невропатолог“ или „невролог“. Сейчас неврологических специальностей минимум 16. Одних только головных болей выделено до 200 видов. А всего диагнозов в неврологии — более 2000. Растущее количество данных заставляет сужать профессии».
Важными навыками врача становятся знание английского и умение работать в глобальных контекстах.Что делать в мире увеличившейся скорости?
Дмитрий Судаков: «Поможет искусственный интеллект, системы поддержки, систематизации, обработки информации, принятия решений. Эти системы будут развиваться, и ими должен уметь пользоваться врач любой специальности. Уже сегодня системы искусственного интеллекта вычисляют рак лучше, чем опытные онкологи. Это не означает, что они вытеснят онкологов. Это означает, что онкологи должны научиться с ними работать».
