Продолжение к публикациям "Летим работать на Хокушин" и "Морская болезнь"
Шторм был не очень сильный, но парадокс, мне стало легче. Лодка переваливалась с носа на корму, а к килевой качке я привыкла, на других судах. Утром встала и пошла работать. Нужно было выпечь хлеб, и готовить обед. Еще один день пути прошел. Килевая качка закончилась, опять началась бортовая. Мой организм, снова начал спорить с вестибулярным аппаратом. Ну финиш какой-то. Экипаж в составе 11 человек сочувственно смотрел на меня. Старались как-то подбодрить, давали разные советы. Вылечил меня наш электромеханик, он подошел ко мне и сказал лучшего средства чем коньяк нет. Поверь. Выпить надо ни больше, ни меньше ровно сто грамм залпом, и принес бутылку коньяка. Пришлось выпить. Действительно, часов на десять забыла про морскую болезнь. Коньяк, он мне оставил, но строго предупредил по сто грамм, через каждые 12 часов. Коньяка мне хватило на двое суток. Прошли порт Находка. Нас опять встретил шторм, или мы его поймали, сейчас это уже не важно. Началась килевая качка, и мне опять похорошело. В свободное время, ребята собирались в столовой, рассказывали анекдоты, разные байки, наш электромеханик Константин Михайлович, пел под гитару песни собственного сочинения, а матрос Сергей, декламировал свои стихи. Я смотрела на ребят, и вдруг поймала себя на мысли, что лодка превратилась в рыбацкую шхуну, и что все не так уж и плохо. Жизнь налаживалась, до Пусана оставалось несколько часов ходу.
Пришли на рейд Пусана, лоцмана ждать не стали, капитан на швартовку пошел сам, поскольку швартовался в этом порту часто, был практически, как у себя дома. На борт поднялся представитель агентирующей фирмы, раздал нам пропуска и можно было покинуть борт. Этим вечером решили все остаться на шхуне, сообразили небольшой пикничок на открытой палубе бака, гонец побежал в магазин. Коньяк и пиво никто не отменял. Боцман и второй штурман, жарили шашлыки, Михалыч играл на гитаре, тихо мурлыча себе под нос. На душе было тепло и спокойно, и тем не менее я понимала, что после ремонта в море на этой лодке я больше не пойду.