Богдан Курилко был генеральным директором компании «Популярная пресса», но решил все бросить и полностью переключиться на любимое дело — карате. Сегодня бывший топ-менеджер владеет клубом боевых искусств, возит своих учеников в Японию и пишет книги. Он рассказал ЧТД, как ему удалось прожить не одну жизнь.
Пролог: химия и арабский язык
Когда я заканчивал школу, у отца была идея, что мужчина должен получить техническое образование, — стань инженером, а потом будь кем угодно. Так я поступил в институт химического машиностроения. Но уже через месяц я понял, что это ошибка, пошел в военкомат и попросил забрать меня в армию.
Там я решил реализовать мечту — изучать иностранные языки. Вскоре мне как сыну убежденных коммунистов предложили поступить на языковой факультет Высшей школы Комитета госбезопасности (сейчас это академия КГБ).
Поступил на арабский язык, потом меня перевели в Институт стран Азии и Африки. Но когда я окончил вуз, СССР уже не существовал, была другая страна. Появились новые цели и новые ценности, которые тогда казались очень важными.
Впрочем, для меня 90-е начались весьма энергично. Меня взяли в заложники и удерживали несколько дней, требуя у отца выкуп – 30 000 долларов. По тем временам огромные деньги.
Это были незабываемые несколько дней. Периодически те, кто удерживал меня, решали, что риск попасться слишком велик, и несли меня в ванную убивать. Понадобился недюжинный артистический талант для того, чтобы переубедить их.
У этой истории хеппи-энд с участием СОБРа, но такие моменты не проходят бесследно. Я на всю жизнь запомнил ужасное ощущение беспомощности и пообещал себе, что мне больше никогда не придется его испытывать.
Вся моя дальнейшая жизнь фактически была посвящена поиску силы.
Было: карьера как соревнование
Потом я и в банке поработал, и лес продавал, но ничего, кроме опыта, не нажил. И в 2000-е пошел на первую подвернувшуюся работу — журналистом в небольшое издание в сфере турбизнеса. Стало получаться, и я принялся реализовывать свои амбиции.
Через 3 года пригласили в одно место пиар-директором, потом стал главным редактором журнала «Вояж и отдых». Дальше была компания «Видео Интернешнл», издательский дом «Аргументы и факты» — должности заместителя генерального директора. А через лет пять я уже был гендиром издательского дома «Популярная пресса».
Когда мне исполнилось 40, я понял, что карьера была для меня не более чем соревнованием. Соревнованием, в котором достижение определенного статуса стало важнее, чем дело, которым занимаешься.
Это не было сатори (японский термин, означающий внезапное постижение собственной природы и истинного предназначения. — ЧТД), то есть все произошло не в один момент. Мысль просто росла во мне, как паразит, и разрушала изнутри.
Сначала вселенная будто писала вежливые письма, потом аккуратно постучалась в окно, а потом уже — дубиной по голове.
Я помню, что пришел в офис, сел за стол и понял, что дальше так нельзя, — прямо как в кино. Я сидел и думал: я провожу по 9 часов в четырех стенах, где мне даже не нравится!
Вечером я посадил напротив себя жену, мы проговорили 4 часа, и она меня на все благословила. Учитывая, что она была в тот момент беременна, я считаю, что она просто святая женщина. Я ей безмерно благодарен.
Стало: профессия, с которой не страшно стареть
Вообще я все эти годы занимался карате, ездил на соревнования. Но мы живем в мире стереотипов, и я не рассматривал карате как что-то, чем можно заниматься профессионально.
Генеральный директор издательского дома и тренер по карате — как это можно сравнивать? А фишка в том, что относиться ко всему можно по-разному. Я не просто тренер, я — учитель, наставник и друг для очень большого количества серьезных людей. Я помогаю им обрести опору для принятия решений.
У меня выходит книга по истории карате: несмотря на вроде бы широкую известность, оно остается одним из самых закрытых единоборств. Ведь карате — это не про драку, а про то, чтобы четко расставлять приоритеты. Такая практическая конфликтология.
У меня жесткий распорядок — каждый вечер, кроме воскресенья, взрослая группа, а по воскресеньям и два раза в неделю — утренняя. Помимо этого, четыре индивидуальных ученика. Плюс я достаточно востребованный человек: только что съездил на семинар в Самару, теперь — в Тверь. В конце апреля будет Ростов-на-Дону, а в мае — Кострома.
Во всей этой бурной деятельности есть одно важное «но». Мое тело — это мой рабочий инструмент, и если оно выйдет из строя, я останусь без работы.
Я всегда сплю днем, ложусь и засыпаю ровно на 30 минут. Нужно поддерживать себя в форме, в 50 лет это уже не так просто. Но дело в том, что моя профессия — одна из тех, где возраст капитализируется.
Чем ты старше, тем больше ты соответствуешь образу мастера. Пик приходится лет на 60 — дело не в работе мышц, а в совокупной эффективности. Так что стареть мне больше не страшно.
Я вожу своих учеников на Окинаву, родину карате, и показываю своего учителя, которому сейчас 80 лет. Когда они видят, в какой он форме, это очень их мотивирует.
Моему сыну Глебу сейчас седьмой год, он тоже занимается карате. Я люблю делать себе выходные не в субботу и воскресенье, а в будни. Очень здорово внезапно оказаться с семьей и сходить куда-то, где в выходные многолюдно.
Самое страшное, что можно с собой сделать, — прожить только одну жизнь. Конечно, можно и любовь встретить еще в школе, и профессиональное призвание найти очень рано. Но все равно нужно уметь меняться. Несчастны те, кто боится перемен.