Позапрошлым летом мой сынок решил, что в туалете плохо пахнет, а освежитель воздуха резко закончился. И он поджег спичку. Потом ему показалось, что она догорела, поэтому выбросил ее в мусорное ведро.
Сидел в туалете он уже минут 10, я спросила — что он там делает так долго? Кир пробурчал что-то невнятное. И тут Павел почуял странный запах. Это был запах горящего пластика и мусора, как позже выяснилось. Из-под двери тонким пластом потянулся едкий дым. Мы все дружно рявкнули Киру, чтобы он немедленно выходил. Щелкнула задвижка, и из клубов дыма, как джинн, вынырнул Кирилл. Он кашлял и тер красные слезящиеся глаза. На вопросы о том, зачем он это сделал, сын не отвечал, а когда спросили, почему сразу не вышел, — сказал, что надеялся потушить, мол, испугался, что поругают. Сказал, что поджег ведро с мусором не нарочно.
Сначала хотелось всыпать ему по первое число, но потом вспомнила себя лет этак в 8-9.
Был солнечный июльский день. Мама с младшим братом пошли в соседнюю квартиру пить чай. Я как большая девица осталась дома. Тут внезапно отключили свет. И сразу же резко захотелось в туалет. Хотя и всего-навсего пописать, но, ёлки-палки, как пИсать-то без света, с открытой дверью — пусть даже дома никого? Скучно же! Я узрела огарок свечи в металлическом блюдечке от отцовской пепельницы на верхней полке в туалете. Повеселело, однако. Да будет свет!
Зажгла крохотный огарочек, поставила блюдечко-подсвечник на выкрашенный белой краской детский стульчик и уселась на унитаз, зачарованно наблюдая за пламенем. Но огарочек был совсем маленьким, а потому быстро расплавился. В лужице парафина, догорая, плавал жалкий остаточек фитиля. «Непорядок!» — так, наверное, подумала я (хотя уже не помню точно). И всунула под фитилек спичку. Ее обволокло парафином — это было хорошее топливо. Эге-гей! — спичка ярко вспыхнула, но быстро догорела. Я не унывала и подкладывала спички одну за одной.
Парафин уже закипел, забурлил мелкими пузыречками. И вдруг он вспыхнул, а блюдечко стало вплавляться в белый стульчик. Я забеспокоилась, решила подуть, чтобы потушить пламя, но почему-то оно не гасло. Натягивая трусишки на ходу, я выпрыгнула из туалета и рванула на кухню. Налила в белую эмалированную кружку воды и поскакала назад. Выплеснула целый литр воды на горящее блюдечко парафина. И тут пламя столбом взметнулось до потолка. Я заревела.
В квартиру в это время как раз вошла мама. Она с ошалевшими глазами подскочила ко мне, оттолкнула и, схвативши какую-то тряпку, накрыла костер на белом стульчике.
...Всыпали мне, конечно, по первое число и долго после этого называли поджигательницей. Родители нарочно не стали закрашивать детский стульчик белой краской — в назидание мне и братишке. Чтобы помнили.
Вот и помню до сих пор, потому и сына не стала сильно наказывать — только отчитала.