Вечером комиссар обошел землянки, побеседовал с бойцами, поблагодарил их. Они наперебой засыпали вопросами: как ложились снаряды, что передают с переднего края? Все были в каком-то особенно приподнятом настроении.
«Да, великое это дело — наносить удары по врагу! — невольно подумалось Еремину.— Первый успех, первая, пусть не очень значительная по масштабам победа окрылили людей». И сделала это сводная батарея, или, как ее теперь с гордостью стали называть, «дивизион Скробова».
А через некоторое время, когда сводная выполнила задание, ее боевой командир получил новый приказ: отбыть на западное побережье Рыбачьего и принять дивизион.
На перешейке положение несколько стабилизировалось, горноегерские части перешли к обороне. Зато возросла опасность нападения с моря.
Нелегко было Скробову расставаться с бойцами и командирами батареи. Трудная фронтовая жизнь, постоянные удары с воздуха, яростные обстрелы врага, слаженная и четкая работа не только закалили людей, но и сроднили. И вот разлука. Но для Якова Скробова не было слов «не знаю», «не могу», «не хочу». Слово «надо» было для него железным законом.
...Бухта Войтолахти находилась на северо-западном мысу Рыбачьего. На ее высоких обрывистых берегах и располагались батареи дивизиона. Отсюда очень хорошо просматривалось море, а точнее, Варангер-фьорд, заливы, опоясывающие почти весь Средний, крутые, изрезанные глубокими ущельями берега Финляндии, а в ясные и тихие дни были видны даже норвежские берега и город Варде.
Батареи имели задачу не допустить высадки десанта в бухту Войтолахти и на западный берег полуострова, уничтожать корабли и транспорты противника и прикрывать действия кораблей Северного флота.
Поначалу Скробов прибыл на третью батарею. Командир ее уже был об этом предупрежден и встретил Скробова около КНП. Выслушав доклад о состоянии батареи, Скробов тут же объявил боевую тревогу. Загремела висячая гильза, бойцы быстро выбегали из землянок и занимали свои места у орудий. Батарея изготовилась к бою. Скробов выяснил, знает ли личный состав свои задачи, исправна ли материальная часть и приборы, проверил организацию обороны. И остался доволен: здесь порядок.
Неплохо была налажена служба и на другой батарее: техника боеспособна и люди подготовлены. Правда, ворчат, что отсиживаются на месте, и все рвутся на передний край. Скробов напомнил, что здесь тоже боевой участок, не менее важный.
Не понравилось ему лишь одно: огневые позиции оборудованы плохо. Ни окопов, ни щелей, ни ровиков: скалы не поддавались рукам человека. А взрывать их сейчас уже поздно. И он с горечью подумал, что не занимались этим раньше, до войны.
В этот же первый день своего командования дивизионом Скробов оказался свидетелем массированного налета авиации наших союзников на города Петсамо и Киркенес.
Сначала ему с капитаном Абрамовым, от которого Скробов принимал дивизион, показалось, что эта приближающаяся к полуострову армада — немецкие бомбардировщики...
Ну, думали, сейчас дадут прикурить. Однако силуэты их не похожи на немецкие... Пока размышляли, самолеты вышли на траверз Войтолахти и разделились на две примерно равные группы. Одна продолжала лететь на юг, к норвежскому городу Киркенес, а другая повернула к Петсамо. Вдруг командир соседней батареи доложил, что самолеты, летящие на Петсамо, обстреляли его батарею. Это показалось очень странным. Если это союзники, так какого же дьявола они палят по нашим позициям. И тут донесся страшный грохот. В районах Петсамо и Киркенеса заполыхали пожары. Густой черный дым огромными столбами поднимался в небо и расползался по побережью. Над морем завязался ожесточенный воздушный бой. И рыбачинцы с болью наблюдали, как вспыхивают и камнем падают в воду бомбардировщики союзников. Они явно не выдерживали натиска «мессершмиттов».
Во время воздушной схватки один из подбитых английских самолетов упал вблизи нашего берега. Он некоторое время держался на воде. А когда затонул, Скробов и Абрамов увидели надувную лодку и в ней двух человек. Те усиленно гребли малюсенькими веслами, но не к нашей батарее, а подальше от берега.
Опасаясь, что летчики погибнут или будут настигнуты вражескими катерами, Яков Дмитриевич распорядился догнать их на шлюпке и оказать помощь. Но неожиданно рванул ветер, поднялась волна, и лодка скрылась из виду. Да и темно уже стало. Найти летчиков так и не удалось.
Но утром следующего дня лодку снова обнаружили. Сильным течением ее гнало на восток. И только к вечеру удалось подобрать совершенно обессилевших людей и отправить их в госпиталь. А когда они поправились, то рассказали, что были предупреждены своим командованием о взятии фашистами полуостровов Средний и Рыбачий.
Теперь стало понятно, почему была обстреляна батарея и что заставило английских летчиков уходить от наших берегов.
Фашистские «юнкерсы» совсем обнаглели. Кружат низко, почти над головами, гоняются за каждой машиной и даже за человеком. А сбивать их нечем: зениток мало, а «ястребкам» хватает работы на других фронтах. Вот и летают фрицы безнаказанно.
Не дают они покоя и артиллеристам Скробова. Но после первой же атаки с воздуха Скробов решил активнее вести огонь по самолетам из стрелкового оружия.
Батарейцы горячо взялись за дело. Оборудовали и поставили на выгодные позиции пулеметы и уже на следующий день сбили немецкий самолет-разведчик.
Понравилась статья? Поставь лайк и подпишись на канал!