На прочтение этого материала у вас уйдет примерно 10 минут
За этот год привычное туляку городское пространство сильно изменится: вот-вот откроется творческий индустриальный кластер «Октава», а следом за ним — тульская набережная и креативный квартал «Искра». ЗС встретились с городским активистом и куратором креативного квартала «Искра» Андреем Колбасиновым, чтобы обсудить, кто определяет стратегию развития городского пространства, что важнее: красота города или его функциональность и какой будет Тула через пять лет. Вместе с Андреем своими мыслями на эти темы делился сооснователь ЗС и аналитик городских данных Михаил Малашенко. Беседу вела главный редактор издания Марина Банникова. Полную версию разговора можно послушать на SoundCloud.
Марина: Первый вопрос такой: Кто определяет городское развитие: власти, бизнес или городские сообщества?
Андрей: Надо понимать, что сейчас власть бизнес и городские сообщества не так сильно взаимосвязаны, а порой находятся просто в контр-позиции.
Михаил: Мне кажется, в идеале этот треугольник работает в следующем формате: власть регулирует отношения между бизнесом и горожанами так, чтобы эти взаимоотношения были честными; бизнес «драйвит» экономику, создает рабочие места, переформатирует городскую среду за счет строительства и создания каких-то новых пространств; активные горожане отвечают за социальные трансформации города и за его развитие, не связанное напрямую с бизнесом.
Андрей: Сейчас просто городские сообщества никак или почти никак не влияют на политику, поэтому они не интересны. Как только они начнут на это влиять, их точно так же будут использовать, как сейчас используют политиков. Просто общество пассивное: оно не бастует, не сопротивляется, ничего не делает, принимает все как должное. Проблема еще в том, что власть у нас практически не работает, особенно законодательная. Допустим, есть запрос на какие-то законы в сфере городской архитектуры, а законов этих нет. Можно пройти по проспекту Ленина, по Советской, я за полдня насчитаю сто нарушений в рекламных вывесках. Почему это никого не колышет проверяющие органы? По жилищному кодексу, чтобы сделать в центре какие-то вывески, надо со всеми жильцами согласовывать. А по факту для исторических улиц схема должна быть другая. Город должен согласовывать то, как должны выглядеть улицы целиком, и не спрашивать ни одного из жильцов
Марина: А почему не надо спрашивать жильцов? Потому что так никогда не согласуется это все?
Андрей: Да, много времени теряется. И есть просто неадекватные [собственники]. В историческом центре на основных улицах (а у нас их две — Октябрьская и проспект Ленина) интерес жильцов вторичен перед интересом города. По современному законодательству пока что у нас интересы жильцов первичны. Покупая жилье на исторических улицах, человек должен понимать: если он заселился в этот дом, то он подчиняется определенным требованиям, и город решает, какая там вывеска будет висеть, какая не будет, а не он, почесав яйца с утра, говорит предпринимателю «ты здесь не повесишь вывеску».
Марина: Как расшатать этот круг и сделать горожан более активными?
Андрей: Как расшатать — никак. Всегда будет процент людей, которых не устраивает то, как они живут, и они будут пытаться что-то изменить. Проблема в системе образования: с детского сада до магистратуры и аспирантуры.
Михаил: Мне кажется, что воспитание — это самое главное. У нас нет такой практики, чтобы объяснять человеку, что он должен как-то активно влиять на мир вокруг себя. Все как-то привыкли, что знания — это когда тебя учат решать примеры или рассказывают о строении клеток, но не учат не мусорить себе под ноги.
Андрей: Ну это нормальная ситуация. Мы были несколько десятков лет чуть ли не в рабстве коммунистическом, и любая частная инициатива очень эффективно преследовалась. Плюс система классического образования не отвечает современным вызовам. Главные навыки нового времени — это умение сотрудничать, искать информацию, знать свои права и уметь пользоваться законами. У нас почему бизнес такой разрозненный? Люди не умеют сотрудничать. Приставка «ко-»: коворкинг, коливинг, кобрендинг, все, что угодно — это ключевая приставка XXI века. Если люди не начнут сотрудничать, они просто не выживут. Ну или те, кто не будет сотрудничать, будут низшим классом.
Марина: Сейчас развитием Тулы часто занимаются московские команды. Но Москва все-таки город, который немного отличается от нашего, да и вообще в принципе от России. Будут ли эксперты, которые занимаются проектами там, понимать, что нужно горожанину тут? Может ли чисто московская команда что-то тульское сделать хорошо и правильно, так, как нужно Туле?
Андрей: Я думаю, да, но они должны здесь прожить хотя бы пару месяцев с утра до вечера и понять, что здесь происходит.
Михаил: У меня в плане московских команд, наверное, только одно опасение. Сейчас создается впечатление, что у регионов по определению есть какой-то пиетет перед московской командой, что она во всем разбирается лучше и сделает все круче. И мне кажется, что это опасно. В Туле есть люди, которые могут сделать хороший продукт. Идеальный вариант команды, которая работает над хорошим проектом в Туле, — это взаимодействие московских и тульских специалистов.
Андрей: Здесь просто нужно понимать, что частью экспертизы является еще и наличие определенных ресурсов, в том числе связей и доступа к деньгам. У московских ребят другие ресурсы, мы здесь имеем какие-то свои ресурсы. Еще одна отличительная черта эксперта — это отсутствие как раз этого пиетета и обладание своим собственным мнением, видением, и умение это видение обосновать.
Марина: Москва под боком — это хорошо или плохо? Трагедия или благо?
Андрей: Точно надо лоббировать или Сапсан, или Стриж скоростной. Это кардинально изменит картину.
Михаил: Да, тогда возникнут условия, когда талантливый туляк может реализовываться в Москве, но при этом жить в Туле, сохранить тульский образ жизни. Если это произойдет, город вообще заживет по-новому. Сейчас для меня Москва — это пылесос хороших кадров. Талантливые исполнители, конечно, поедут в Москву, потому что там можно получать в пять, в десять раз большую зарплату. Они будут жертвовать своим свободным временем, жизнью, но в то же время карьерно самореализовываться. Когда появится скоростной транспорт, можно будет при этом жить полноценной жизнью спокойного города.
Андрей: Я могу назвать, кстати, пример друзей-фрилансеров, которые не живут в Туле, они отсюда уехали, потому что здесь нечего делать, то есть нет среды, в которой можно комфортно существовать. Им нужны хорошие рабочие места, атмосфера, поэтому мы планируем делать [на «Искре»] коворкинг. Может, Тула станет Меккой коворкингов, куда можно будет приехать целой командой и неделю затусить над каким-то проектом. Это же очень крутой стиль работы.
Марина: Что важнее: красота городского пространства или его функциональность?
Андрей: Эстетические характеристики достаточно объективны. Но чтобы их ценить, надо быть экспертом в определенной области. Я против полной музеефикации всего и вся. Город должен работать, и он должен жить. Представьте себе 1900-й год, вы приходите к купцу куда-нибудь на Посольскую улицу и говорите: «чувак, вот здесь же в XVI веке была лавка, давай законсервируем площадь, здесь будет музей купечества XVI века». Он на тебя посмотрел бы как на идиота. Есть старинные здания, которые нужно сохранить, но почему они должны стать вычлененными из общества? У меня очень большие вопросы вызывает этот музейный квартал [на Металлистов]. Я просто себе представляю трафик туристический, при котором это все станет рентабельным.
Михаил: На мой взгляд, в чем здесь проблема: вот есть у нас крупные музеи, которые имеют свою и так очень большую аудиторию. Получается, что этот музейный квартал поддерживает и так уже сильных игроков. На мой взгляд, более правильным шагом было бы найти какие-то новые интересные проекты и помочь им развиться на этой территории.
Андрей: Не могу сказать, насколько в принципе эффективна схема сделать витрины разных музеев. Я думаю, это никто даже не исследовал. Что я замечал в хорошо развитых городах — это то, что в центре города пытаются размещать музеи современного искусства, что-то интерактивное, чаще, чем классические музеи.
Марина: У нас в Кремле появился музей Деда Филимона. Это музей гармони [Андрей: Он рядом с Кремлем, на Менделеевской]. И он довольно интерактивный: тебе дают потрогать инструменты, перед тобой выступает человек. При этом есть музей Белобородова, где просто все лежит, и ты ничего не можешь потрогать. Если бы я была туристом, выбор был бы очевидным, куда пойти.
Михаил: Насчет эстетики и функциональности… Понятно, что в жизни нет такого выбора, но если представить себе, что пространство либо будет красивым, но не будет функционировать нормально, либо некрасивым, но живым, на мой взгляд, лучше второй вариант. Для меня самый яркий пример — в Амстердаме площадь и сквер, где [стоит арт-объект] IAmsterdam и вот эти все музеи. Там самое крутое общественное пространство, которое я видел в жизни — это огромный газон, и все. Там жизнь бурлит: кто-то просто сидит, пикникует, кто-то с собаками гуляет, народ играет в футбол. Это пустой лист, на котором люди сами развивают бурную деятельность и сами решают, как распоряжаться этим пространством. Оно не должно быть ни красивым, никаким. В этом смысле набережная Упы, где практически ничего нет, довольно хорошее пространство. Единственное, что я бы оттуда убрал — это уродливую детскую площадку. Если вынести ее за скобки, у нас офигенная набережная. Нельзя, правда, барбекю делать.
Андрей: Важный момент: где законодательная инициатива, где инициатива снизу для того, чтобы здесь делать барбекю? Да и на других городских территориях. Есть еще очень крутая территория — бывший завод «Штамп», который прилегает к Баташовскому парку. Там могла бы быть как раз крутая пикниковая барбекю-зона. Парк более-менее привели в приличное состояние, но что с ним делать дальше – не знают или не хотят знать. По-хорошему его должен делать девелопер, который застраивает близлежащие территории. «Штамп» сам по себе крутой объект. Я думаю, в ближайшие 10 лет за него возьмутся.
Михаил: Насчет вот этих парков, которые благоустраивают, а потом не знают, что с ними делать. Мне кажется, что это остатки советского менталитета. Я замечаю за людьми более старшего поколения, что для них вещи – это что-то неприкосновенное. Вот ты что-то купил, например, телефон, и ты будешь с него пылинки сдувать, то есть ты купил его не для того, чтобы им пользоваться, а чтобы его не убить. И так же мы делаем парк: лучше пусть люди не приходят, потому что мы сделали красиво. Главное, чтобы не раздолбали.
Андрей: Баташовский — такой вот парк, в который я влюблен, кажется, даже немножко. Его можно сделать крутым объектом городским. Потому что из Центрального уже сложно. Мое мнение, что там все привели в порядок, но не больше. Хочется лучшего управления, каких-то интересных проектов на территории парка, а эти 200 событий в месяц, которые там проходят и на которые, дай бог, приходят те, кто их организовывает. Ну это ****** [кошмар].
Михаил: Мне кажется, что для парков самый правильный ход — это сделать какую-то прогрессивную продюсерскую команду. По типу как «Флаконом» управляют ребята со своим видением, которые отбирают арендаторов, как-то цензурируют мероприятия, которые там происходят. Тогда парки заживут новой жизнью.
Андрей: В том же Парке Горького была смелость это сделать, там реально пришлось преодолевать дохера препятствий, чтобы сделать что-то приличное. Чтобы из нашего центрального парка сделать что-то приличное? Ну как минимум убрать весь лубок, вот эти бревенчатые избушки голимые. Представьте себе, что политически значит это решение? Понятно, что руководству «Тульских парков» ежегодно выделяют деньги, и им надо их на что-то тратить. И появляются все эти памятники, не потому что они хотят почтить память погибших людей, вспомнить о великой трагедии, а просто потому что нужно освоить деньги. У нас по пешеходному переходу невозможно перейти, чтобы не попасть на какую-то войну. Ко мне сколько гостей из других городов ни приезжало, все сказали: «ну, это странная вообще идея — каждый день вспоминать про войну». Понятно, что хочется людям на ежедневной основе видеть что-то более приятное. И что-то более цветное что ли. [Михаил: Не про смерть] Хотя бы не про смерть. Эта тема — она очень сакральная, и хотя бы в городском стрит-арт пространстве ее надо табуировать. У людей просто нет смелости выбрать что-то другое.
Марина: Мне кажется, еще при Груздеве появилась такая тема — развитие туристического потенциала Тулы и области. Проводились какие-то туристические форумы, началась эта вся движуха. Вообще привлечение туристов в Тулу — это хорошо или плохо для города?
Андрей: Я считаю, что намного эффективнее потратить деньги на привлечение людей, которые здесь будут жить, потому что человек, который приехал сюда на год, он потратил здесь полмиллиона рублей. Человек, который приехал сюда один раз в жизни на два дня — он потратил, допустим, 10 000 рублей.
Михаил: Тем более, если ты создаешь для жителей местных хорошую инфраструктуру, на нее турист так и так придет.
Андрей: Это как открыть хорошее заведение общепита. Если оно реально крутое, тебе не надо брать за шкирку человека с улицы и вести к себе. Мы должны помнить о том, что у нас конечная цель — создать спрос на жизнь в Туле. Когда люди сюда начинают переезжать, здесь появляется спрос на услуги, многие начинают приезжать со своими проектами. Развивается малый бизнес, создаются новые рабочие места. Растет спрос на недвижимость, квартиры, детские сады, медицину. Когда сюда приезжают туристы, они готовы реально пойти вечером в бар побухать. И уехать с утра, купив несколько сувениров. Вот и все. По моим оценкам Туле нужно минимум 10 000 человек в год.
Михаил: Вообще разделение на местных и туристов — нечто искусственное. Вот у нас появилась карта гостя, да? [Андрей: Днище вообще] Она направлена на то, чтобы люди, которые приезжают, больше пользовались услугами и покупали товаров.
Андрей: Ну это одна из самых голимых идей в Туле, которые в принципе я видел. Унизить местное население настолько и сказать, что вы вообще здесь из-под ногтей грязь, а вот приехали люди, они будут на лучших условиях здесь пребывать, чем вы... То есть сама идея абсолютно убогая.
Михаил: Почему бы не сделать карту туляка, которая давала бы тулякам скидку? У нас за год в область приезжает порядка 500 000 туристов, если я помню правильно статистику. А эти же 500 000 каждый день выходят на улицы Тулы, пользуются всеми теми же благами. Если их простимулировать, можно заработать гораздо больше денег.
Марина: Мы с вами сегодня много говорим про исторический центр. А что будет с районами? Вам не кажется, что центру было бы немного проще жить, если бы в районах происходило какое-то развитие? Ну, например, я живу в Пролетарском и сталкиваюсь с такой проблемой, что там некуда сходить. Чтобы где-то поработать и посидеть с ноутбуком, мне нужно ехать в центр. Возможно сосредоточить свое внимание городским активистам стоило бы именно на районных каких-то историях?
Андрей: Ни одна из частей города не может остановиться в своем развитии ни на минуту. Просто в районах это развитие сильно заторможено. В чем вообще ключевая беда районов? Там живут люди, которые чего-то от кого-то ждут, сами ничего не делают, и в принципе их все устраивает. По-хорошему нужно запускать образовательные программы. Каждого старшего по дому нужно обучить определенной практике: как собрать жильцов, как собрать подписи, как участвовать в народном бюджете, как накорячить управляющую компанию, как контролировать, чтобы эта управляющая компания работала, куда обращаться, если она не работает.
Марина: Какой вы видите Тулу через пять лет? Вот когда уже откроются все эти креативные кластеры, а образовательные программы все начнут действовать. Что поменяется и как мы будем жить?
Андрей: Появляется новое поколение, которое уже не согласно жить плохо. Люди в 14 лет делают уже свои первые деньги и нормально зарабатывают. Интеллектуальное неравенство очень усиливается, разница между самыми тупыми и самыми умными растет с каждым годом все больше и больше. В выигрыше будут те, кто хорошо учится, умеет сотрудничать с другими людьми. Просто очень хотелось бы, чтобы Тула была не просто территорией, прилегающей к оборонному предприятию, а именно городом как сообществом очень крутых людей, которые постоянно что-то делают, у которых постоянно новые идеи. Вообще Сколково надо было здесь делать.
Михаил: Мне хочется видеть больше самородков, которые все-таки в конце концов стали заметны, потому что часто они не умеют о себе правильно рассказать, но они безумно талантливые и интересные. Я говорю не столько про предпринимателей, сколько про активистов. С бизнесом, на мой взгляд, у нас более-менее все в порядке. И мне кажется, что возникают предпосылки, чтобы активисты начали больше проявляться и направлять энергию в созидательное русло.
Андрей: Всему крупному бизнесу нужно консолидироваться и независимо от личных финансовых интересов вкладываться в исторический центр и вообще в центр города, наводить там порядок, делать его привлекательным, создавать лицо своему городу, а уже дальше зарабатывать где-то еще.
Андрей Колбасинов, Марина Банникова и Михаил Малашенко для З[ ]C
Фото: Инга Кудеярова
Полную версию можно послушать здесь