«Тупее вас я никого не встречал, а вы еще что-то мните о себе. Ни на что вы не годитесь!» — кричал учитель словесности 17-летнему второкласснику, чья долговязая фигура выделялась среди детей. Эта сцена преследовала Ганса Христиана Андерсена в ночных кошмарах всю жизнь. Но хороших людей ему встретилось гораздо больше. Во многом он обязан своим успехом именно им. А еще — своему невероятному детскому упрямству и самоуверенности.
Странный ребенок из странной семьи
В 1805 году в Оденсе, тогда маленьком провинциальном городке, появился на свет мальчик. Ему суждено было создать дивный мир Снежной королевы, Дюймовочки, Русалочки, стойкого оловянного солдатика и многих других, без кого мы теперь и представить себе не можем наше детство. Ганс Христиан родился в бедной семье, но был горячо любимым и балованным ребенком. Мать его была прачкой с мутным прошлым. Замуж она вышла за два месяца до рождения Ганса, где-то у нее росла внебрачная дочь, а родная сестра работала в столичном борделе. Дед Ганса был местным сумасшедшим, над которым любили глумиться уличные мальчишки. Отец же трудился башмачником, но провидение наделило его чуткой душой и тягой к искусству. Именно отец пристрастил маленького Ганса к чтению и домашним кукольным спектаклям. Несмотря на безденежье, он даже изредка водил сына в настоящий театр.
Театр потряс мальчика и навсегда стал его хрустальной мечтой, хотя грезить о сцене с его внешностью было наивно. Долговязый и нескладный, угловатый и некрасивый, страшно стеснительный, но при этом большой фантазер, он вечно становился объектом насмешек. «У него голова не в порядке, как и у его дедушки!» — кричали школьные «друзья».
Поразительно, но чувствительность и повышенная ранимость сочетались у Андерсена с огромной самоуверенностью и даже назойливостью. Видимо, он по-детски верил, что весь мир вращается вокруг него и ради него.
Он даже взрослым легко мог публично разрыдаться от малейшей критики, но нисколько не стеснялся донимать незнакомых людей, если ему что-то от них понадобилось.
В родном Оденсе Ганс благодаря своей обезоруживающей настойчивости стал вхож в дома местной знати. Он обожал книги и запросто выпрашивал что-нибудь почитать у всех, у кого дома были библиотеки. Ни капли не смущаясь, Андерсен чуть ли не с порога сражал своих благодетелей декламированием стихов (у него была прекрасная память).
Несмотря на любовь к чтению, образование Ганс получил слабое и отрывочное. Отец рано умер, и мать с отчимом старались пристроить мальчика то на фабрику, то в какую-нибудь мастерскую подмастерьем. Но он отовсюду сбегал в слезах. Над ним либо насмехались, либо смущали его скабрезными шутками про женщин (Ганс прожил фактически монашескую жизнь).
Зато недолгая работа в одной мастерской, где было принято петь за работой, раскрыла у мальчика замечательный высокий голос. К декламированию стихов Ганс добавил «вокальные номера» и стал местной звездой. В Оденсе находилась королевская резиденция, и однажды местную достопримечательность по имени Ганс позвали потешить принца Христиана, будущего короля. Пройдет много лет, и мировая знаменитость Ганс Христиан Андерсен, сын башмачника, станет частым, но теперь уже почетным гостем королевской семьи, а позднее король и сам будет навещать старого, больного и немощного сказочника.
А однажды 13-летний Ганс пробился на сцену в настоящем театре. Роли пажа ему оказалось достаточно, чтобы вообразить себя актером и решиться ехать в столицу. Реалистка-мать не хотела его отпускать, но он бесконечными слезами вынудил ее уступить. Весь багаж Ганса по прибытии в Копенгаген состоял из маленького узелка и писем-рекомендаций от книгопечатника и некоего полковника — по меркам Оденсе, влиятельных персон.
Дар убеждения
В столице Андерсен принялся обивать пороги важных людей, уверенный, что только его-то здесь и ждали. Первым делом Ганс побывал у директора Королевского театра и у примы-балерины (да-да, этот гадкий утенок искренне полагал, что вполне сгодится и для балета!), и бог знает у кого еще. Везде он устраивал презентацию своих талантов, но мог и слезу пустить, умоляя принять его в театр хоть кем-нибудь. От странного посетителя, казавшегося сумасшедшим, везде спешили отделаться.
Удача улыбнулась ему на приеме у директора оперной студии. Тот то ли правда разглядел (точнее, расслышал) вокальное дарование, то ли просто пожалел чудаковатого мальчика. Чтобы Гансу было на что жить, директор и его друзья-артисты скинулись из личных средств.
Следующие три года Андерсен провел в отчаянных попытках закрепиться в театре. Голос у него вскоре начал ломаться, и про вокал пришлось забыть.
Тогда он сумел пристроиться в балетную школу и даже пару раз выходил на сцену танцовщиком-статистом. А вот с главной мечтой — драматической сценой — совсем не складывалось.
Все это время он жил на подачки от добрых людей. Парадоксально: в этом нелепом, смешном, но в то же время очень трогательном и искреннем мальчике было нечто такое, что заставляло людей помогать ему, да еще и терпеть его капризы со слезами (а таковые случались нередко). Вероятно, его детская вера в себя и святая уверенность в том, что все вокруг непременно должны ему помогать, действовали обезоруживающе.
Когда даже самому Андерсену стало ясно, что со сценой ничего не получится, он принялся писать пьесы. Он не отказался от идеи связать свою жизнь с театром, просто зашел теперь с другой стороны. Но невозможно стать хорошим драматургом, не имея элементарного образования. Андерсен и писал с грубыми ошибками, и общие сведения о культуре и истории имел весьма смутные.
Пьесы его, конечно, театр к постановке не принимал, зато благодаря очередному «шедевру» 17-летний Ганс стараниями добрых людей оказался на школьной скамье. Литературный советник театра профессор Рабек, раскритиковав пьесу, все-таки разглядел в ней проблески дарования. Он-то и отправил его в гимназию наверстывать упущенное. Кстати, одно из рекомендательных писем, с которыми Андерсен тремя годами ранее приехал в Копенгаген, адресовалось как раз литератору Рабеку. В первую встречу профессор от Ганса избавился, а вот теперь помог.
«Из вас ничего не получится!»
На время учебы в гимназии главным попечителем Андерсена назначили одного из членов театральной дирекции, статского советника Йонаса Коллина. Он и его семья радушно приняли Ганса и стали для него самыми близкими людьми на всю жизнь. У них он жил во время каникул, облагородил в их кругу свои невозможные манеры и приобрел лучшего друга в лице Эдварда Коллина, сына своего благодетеля. В доме у Коллинов Андерсен попал в ту среду, в которой нуждался: здесь часто бывали в гостях известные писатели, поэты, художники.
Что касается гимназии, то четыре с половиной года пребывания в ней стали для Ганса самым мучительным испытанием в жизни. По уровню знаний его зачислили во второй класс. Среди маленьких одноклассников он смотрелся странно, но это не беда. Беда, что его сильно невзлюбил ректор гимназии Мейслинг, по совместительству — преподаватель словесности, греческого и латыни. Усугубляло ситуацию то, что робкий Андерсен вынужден был жить в доме своего мучителя. «Когда вы получите аттестат зрелости, от вас будет много шума, вы свихнетесь, из вас никогда ничего не получится», — злобно пророчествовал Мейслинг, прекрасно осведомленный о литературных попытках своего ученика.
Андерсен заливался слезами и каждый раз умирал от страха перед экзаменами у ректора. В конце концов его нервная система была расшатана настолько, что Коллин забрал своего подопечного из гимназии, не дождавшись итоговых экзаменов на аттестат зрелости, и доучил дома частным образом.
Через 10 лет после отъезда из гимназии уже знаменитый Андерсен случайно встретился со своим мучителем, и тот признал, что был не прав. Но Андерсен даже в старости видел в ночных кошмарах кричащего Мейслинга.
Поэтические успехи
Поселившись у Коллинов, Андерсен стал готовиться к экзамену на аттестат зрелости, а все свободное время посвящал творчеству. Он писал стихи, пьесы, водевили, оперные либретто и даже исторический роман, правда, так его и не закончил.
Успешно сдав экзамены, Андерсен не отправился куда-нибудь на канцелярскую службу и не попытался продолжить учебу в университете — не хотел ни на что отвлекаться от писательского труда. Он начал публиковаться, и критика благосклонно приняла молодого поэта. Именно поэта — проза и все, что он писал для театра, по-прежнему ему не удавались. В начале 1830-х годов у Ганса вышло несколько поэтических сборников. Благодаря им он превратился в молодое дарование и стал модной персоной в богемном и даже светском обществе.
Он радовался первому успеху совершенно по-детски. Собственно, Андерсен и оставался большим ребенком всю жизнь. Кстати, довольно эгоистичным ребенком.
Некоторые знакомые старались перебежать на другую сторону, завидев его долговязую фигуру: иначе встреча могла закончиться часовым декламированием собственных новинок прямо на улице и захлебывающимся перечислением мест, где еще его опубликовали и похвалили.
Для Андерсена в этом мире не существовало никого и ничего, кроме него самого и его творчества. Удивительно, как его вообще кто-то терпел.
Как это обычно и бывает, после первых похвал и восторгов посыпались оплеухи от критиков: многообещающий молодой поэт, по их мнению, не желал становиться зрелым, писал слишком торопливо и небрежно. А неудачные попытки Андерсена создавать что-то для подмостков стали притчей во языцех: то, что все-таки доходило до сцены, публика категорически не принимала.
Сказки как спасение
Доход от первых успешных книг и выигранная литературная стипендия позволили Андерсену сбежать от критиков в Европу. Он провел в поездках больше года, побывал в Германии, Франции, Швейцарии, Италии. Мог ли бедный провинциальный башмачник мечтать о таком будущем для своего сына?
Однако по возвращении в Копенгаген перед Андерсеном остро встал денежный вопрос. Сбережения потрачены на долгую поездку. Последние произведения, на которые Ганс возлагал большие надежды, в продаже с треском провалились. Роман «Импровизатор», начатый в путешествии, еще в работе. В отчаянии писатель вопреки своим принципам сделал попытку устроиться на работу. Он попросил места в Королевской библиотеке и... получил отказ. Директор библиотеки любезно объяснил ему, что такому известному и талантливому писателю будет скучно на службе. Директора можно понять — ему требовались послушные исполнители, а не литературные гении. Но Андерсену от этого не стало легче — ему, сыну обувщика, в это время нечем было заплатить даже за починку дырявых сапог. Спас прежний покровитель Йонас Коллин, одолжив воспитаннику денег. Но как быть дальше?
Тогда-то Ганс Христиан и написал свой первый сборник сказок для детей. Сборник вышел почти одновременно с романом «Импровизатор» — весной 1835 года, когда автору исполнилось 30 лет. Обе книги имели огромный успех. А ведь издатель долго сомневался, стоит ли публиковать сказки незадачливого поэта. С этих двух книг начался путь Андерсена к мировой славе, в высший писательский круг, к августейшим особам всей Европы, а главное, к сердцам преданных почитателей.
Правда, сам Андерсен этого не понял. Он и после оглушительного успеха сказок продолжал вкладывать душу и время в поэзию, новые романы и в бесконечные попытки добиться признания как драматург.
Пророчество об иллюминации
Став знаменитым, Андерсен написал мемуары «Сказка моей жизни». По оценке его биографов, многое в этом тексте, действительно, скорее сказка, чем быль. Неизвестно, например, выдумал ли автор красивый эпизод с гадалкой. по словам Андерсена, мать, прежде чем отпустить его в Копенгаген, позвала старуху-гадалку. Та предсказала: «Сын твой будет великим человеком! Настанет день, и родной город его Оденсе зажжет в честь его иллюминацию».
Так и случилось. Но дело, конечно, не в иллюминации. Если какая-то старуха и правда предсказала ему славу, то такой впечатлительный мальчик мог поверить в это абсолютно безоговорочно и навсегда. Может быть, именно это предсказание объясняет его потрясающую веру в свой гений и талант заражать этой верой незнакомых людей.