Антон Чехов, Михаил Булгаков, Артур Конан Дойл, Фридрих Шиллер, Франсуа Рабле — эмблемы мировой культуры. Что у них общего? Все они по образованию — медики. Все — писатели. А как сейчас обстоит дело с совмещением этих двух занятий? ЧТД выяснял у наших современников, нравится ли им их «двойная жизнь».
Вот не принято у нас держать за профессию занятие писательством! Редактор, преподаватель, журналист, переводчик — кто угодно в этом ряду звучит убедительней, чем... писатель. Тем более — поэт.
Написать в какой-нибудь анкете «поэт» — все равно что объявить себя наследным принцем. Но что делать, если действительно случилась такая оказия — обнаружился этот самый талант, и никуда от него не деться.
Денег он может не приносить — но и отказываться от него нет никаких резонов. А вдруг это призвание? А вдруг ты рожден для литературы и Бог вложил тебе грешный язык, чтоб ты на радость людям правильно слова расставлял, а не диагнозы озвучивал? В случае, если ты, например, врач. Человек эпохи Возрождения открывал в себе массу дарований — и мог полноценно ими воспользоваться. А мы?
Испанский философ Ортега-и-Гассет в знаменитой статье «В поисках Гёте» заподозрил гения в измене самому себе. По некоторым признакам Ортега пришел к выводу, что истинным призванием Гёте была вовсе не литература, а деятельность естествоиспытателя, его опыты в области медицины, ботаники, минералогии. А он-де поддался порыву, всю жизнь себе испортил.
Писатели-врачи, к которым мы обратились, никаких страданий по поводу своего профессионального выбора не испытывают. Те из них, кто однажды сделал выбор в пользу творчества, как и те, кто продолжает совмещать врачебную практику с литературными опытами, скорее благодарны судьбе за такое «разветвление» своей линии жизни.
Ирина Котова, поэт и хирург-эндокринолог, работая над докторской диссертацией по медицине, нашла в себе силы заочно окончить Литературный институт имени Горького («ну, раз уж все равно в Москву приезжаю в клинику — заодно и сессию сдам»).
Теперь она профессор. Правда, несмотря на успешную карьеру врача, Ирина признается, что, начав писать, постоянно ощущает «центробежную силу», как бы уводящую ее из медицины. Потребность в творчестве она связывает с синдромом выгорания на работе — чем ощутимее там напряжение и желание все бросить, тем сильнее творческий импульс.
Московский поэт Юлий Гуголев работал фельдшером на скорой помощи. Но в его случае существует четкий водораздел между медициной и литературой.
Юлий, судя по всему, никогда перед выбором не стоял. Просто закончился один этап жизни и начался следующий. Причем не просто сочинительство — а серьезное образование, Литературный институт, выступления, публикации. Медицинский вуз изначально был компромиссом (как институт с военной кафедрой, позволявший избежать призыва). Зато литература теперь стала вполне полноценной карьерой.
А вот совсем иной дебют. Александр Стесин, поэт и писатель, онколог, сначала как раз учился литературному мастерству в США и в Париже. Однако не представлял себе литературный труд как профессию и посвятил себя медицине, которой интересовался с юности. И ни одним из своих занятий жертвовать не собирается.
Один из самых значительных современных поэтов Елена Фанайлова ушла из медицины в журналистику, а мегапопулярный поэт и нейрохирург Алексей Кащеев и тончайший прозаик, кардиолог Максим Осипов никуда из своих клиник уходить не планируют.
«Научное знание и так никому не вредит, а для художника это ценнейший источник метафор», — замечает герой рассказа Максима Осипова «Фантазия».
Почему сочетание этих профессий встречается относительно часто? Или дело только в том, что писатели всегда на виду, а с врачами так или иначе имеем дело мы все? Чтобы разобраться в мотивах и иерархии ценностей наших героев, мы попросили их ответить на вопросы нашей анкеты.
Писатель — это для вас профессия? Если да, то когда вы это поняли?
Максим Осипов (кардиолог, писатель): Я думаю, что осознание себя писателем приходит раньше, чем начинаешь писать. В моем случае это было именно так. С другой стороны, хоть и принято говорить о писательском ремесле, собственно ремесла в нем почти что нет.
Ведь писать можно ни с того ни с сего разучиться — какое же это ремесло?
И потом: каждой профессии свойственны свои табу. Врач не может сказать — не пойду оперировать, я устал, офицер не должен говорить: я боюсь. Музыканты не опаздывают на собственные концерты. Ученому невозможно сомневаться в ценности знания.
А для писателей таких табу, знаков принадлежности к профессии не существует. Так что я бы рассматривал писательство как состояние, не как профессию.
Александр Стесин (онколог, поэт, писатель): Я всегда знал, что писательство — это не профессия. По крайней мере в моем случае. Есть, конечно, профессиональные писатели, Стивен Кинг, например. Но я с самого начала понимал, что на хлеб буду зарабатывать не литературой. Хотя первое мое образование как раз литературное и начал я со стихов.
Стихи, да еще на русском, для человека, живущего в Америке, уж точно не могут быть профессией (да и в России, я думаю).
Теперь я работаю врачом и пишу как раз прозу — и как раз о своем врачебном опыте.
Алексей Кащеев (нейрохирург, поэт): Я не считаю себя профессиональным литератором по довольно прозаической причине: я следую тому определению слова «профессиональный», которое предполагает, что профессия — это то, что приносит заработок. У меня были случаи, когда я умудрился заработать поэзией деньги — премии, какие-то места на поэтических слэмах, гонорары за публикации и выступления.
Однако эти деньги даже близко не сравнимы с теми деньгами, которые я потратил на выпивку, выступая в разных местах или общаясь с поэтами. Так что я — профессиональный нейрохирург, а не профессиональный поэт.
Елена Фанайлова (в прошлом врач, теперь журналист, поэт): Собственно, уходила я из медицины не в литературу, а в социальную, правозащитную и культурную журналистику. Это занятие, отнимающее много сил, является моим гражданским лицом и достойным заработком (литературой, по моему мнению, могут зарабатывать только очень популярные прозаики).
Приносит ли писателю и врачу какую-то выгоду совмещение этих занятий?
Елена Фанайлова: В моем случае совмещать эти два занятия без ущерба для одного из них почти невозможно.
Но медицинское образование дает уникальную оптику не только для взгляда на человека, в том числе на самого себя, но и на теоретические и смысловые конструкции.
Это взгляд исследователя, который привык обрабатывать огромное количество литературы, выбирая главное, и видеть структуры там, где, возможно, гуманитарий увидит лишь хаос. Дневники Чехова — это что-то невероятное по врачебному самоописанию.
Максим Осипов: Врачебная работа дает особое сцепление с жизнью, с людьми, поэтому выгода для писателя несомненная. Для врача выгод меньше. Ему лучше не отвлекаться ни на что постороннее.
Алексей Кащеев: Я совершенно не вижу противоречия в этих двух родах деятельности. Только плохой врач понимает человеческий организм исключительно как совокупность механизмов и биохимических процессов. А хороший умеет видеть в человеке и физическую, и над-физическую составляющие. И вот хорошему врачу, если он человек пишущий, врачебная практика дает известное преимущество. Пожалуй, единственное, чему мешает моя хирургическая работа, — это стабильному нахождению в литературной тусовке. Однако литература как карьера меня в последнее время мало интересует.
Ирина Котова (хирург, поэт): У меня последние годы много текстов, связанных с медициной. Хирургия, безусловно, повлияла на мой стиль письма. Но главное — на мою мировоззренческую позицию.
Я все больше становлюсь экспрессионистом в поэзии. Видимо, так сублимируется повсеместное страдание.
Александр Стесин: Все что пишется, — так или иначе о жизни и смерти. И если ты как врач имеешь с этим дело напрямую каждый день — почему бы не писать об этом, если чувствуешь, что тема для тебя не исчерпана. Я говорю не о сплошных «записках врача» — я о ракурсе.
Могли бы вы заняться чем-то еще, помимо литературы и медицины?
Алексей Кащеев: Помимо медицины и литературы я профессионально занимаюсь бизнесом — я директор бюро медицинских переводов, мы существуем уже восьмой год.
Был санитаром, гитаристом в джазовой группе, преподавал музыку. Меня вообще интересует жизнь в разных ее проявлениях.
Максим Осипов: В свое время я создал издательство и долго им руководил — 10 лет из тех, которые принято считать лучшими. А еще, наверное, я мог бы быть музыкальным агентом — мне нравится организовывать концерты.
Елена Фанайлова: Меня интересуют антропология, социология и перевод. В медицину могла бы вернуться только как волонтер.
Юлий Гуголев (в прошлом фельдшер скорой помощи, теперь поэт): Да я и так пять дней в неделю хожу на службу и занимаюсь вовсе не литературой.
Как писал А. Чехов издателю А. Суворину, «...чувствую себя бодрее и довольнее собой, когда сознаю, что у меня два дела, а не одно. Медицина моя законная жена, а литература — любовница. Когда надоест одна, я ночую у другой. Это хотя и беспорядочно, но зато не так скучно, да и к тому же от моего вероломства обе решительно ничего не теряют...»