Я навсегда запомнил это августовский день 1944 года. Потом мне ребята говорили, что после этого боя у меня появилась первая седина. Мы били немца уже на территории Польши. Сейчас они оказались в том же положении, в каком мы были в 1941 году. Оборона немецкой группы «Центр» трещала по швам. Немцы бежали ударными темпами, нам иногда не хватало и дня, чтобы догнать отступающего противника.
Эту немецкую колонну заметили наши разведчики, которые все время шли впереди наших частей. Колонна была небольшая, всего пять машин, две из которых были легковыми. Видимо, какое-то немецкое подразделение, меняя дислокацию, отстало от своих, а может это был какой-то немецкий штаб.
Она уже втянулась в небольшое польское селение, и было решено устроить им здесь ловушку. Пара танков «Валентайн», взяв на броню десант, ушли в обход села, чтобы перекрыть немцам пути отхода.
Эти танки имели слабую пушку, но имели хороший тихий ход, в отличие от наших «тридцатьчетвёрок», лязг гусениц которых был слышен издалека. Вот их мы и послали в обход деревни, чтобы не напугать немцев раньше времени. Немного позже наш танковый батальон, растянувшись в линию, атаковал селение и ворвался в него.
Мой взвод был придан танкистам в качестве танкового десанта и, отчасти, для охранения машин в населённых пунктах от «фаустников», которых в немецких войсках было уже много и они представляли для танков смертельную опасность.
Этот удар был таким неожиданным для немцев, что они не успели оказать нам никакого сопротивления. Наша «тридцатьчетвёрка» первым же выстрелом разметала грузовик, стоящий в голове колонны, что лишило немцев возможности быстро выйти из-под огня на машинах и попытаться скрыться.
Они заметались, поднялась паника, и оказать должного сопротивления уже не могли. Все случилось слишком все быстро и неожиданно для них.
После боя мы обнаружили в кузовах автомобилей несколько ящиков с «фаустами» и если бы немцы не растерялись, то могли бы организовать нам в этом селе «горячую» встречу.
А сейчас враг разбегался в разные стороны, пытаясь спасти свои жизни. Танкодесантники спрыгнули с машин, и началось преследование убегавшего врага. Я срезал одного фрица, который пытался отстреливаться, спрятавшись за колесо стоящего автомобиля, а потом заметил убегавшего немецкого офицера.
От меня до немца было расстояние метров пятьдесят, и он собирался уже нырнуть за угол дома. Я привстал на одно колено и дал по нему короткую очередь из своего ППШ. Немец взмахнул руками и упал.
А мы продолжали добивать немцев, которые разбежались по всему селению. Наиболее шустрые попытались выскочить из ловушки, но на окраине посёлка их встретили «Валентайны». Вскоре оставшиеся в живых немцы начали поднимать руки, а мы занялись прочёсыванием селения, в поисках недобитков.
Возвратившись обратно к своим машинам, я заметил, как около убитого мною немецкого офицера стали собираться бойцы моего взвода. Мне было непонятно, что они там нашли интересного. Это был не первый фриц, уничтоженный мною. Я даже не стал подходить к нему, так как никогда не брал себе вещи убитых немцев. Можно было считать это моим суеверием. Я считал, что если возьмёшь у убитого его вещь, то и тебя скоро убьют. Вот такая у меня была примета.
А потом ко мне подошёл мой товарищ, командир второго взвода, Димка Шурыгин и, странно взглянув на меня, произнёс:
-Паша, а ты смотрел убитого тобой немца?
-А чего на него смотреть, обыкновенный фриц. Не лучше других и не хуже.
-Нет, но ты всё-таки сходи, посмотри.
Что там такого интересного в этом фрице они нашли? И я направился к бойцам своего взвода, стоявших около убитого мною немца.
Стоящие возле тела бойцы расступились и тоже смотрели на меня странным взглядом.
«Да что такое, черт побери, случилось! Они что, привидение увидели?» - раздражённо подумал я и взглянул на убитого офицера.
Вмиг мои волосы встали дыбом. Этого не могло быть! Возле угла дома лежал убитый….Я..! Да, это был я, только в немецкой форме. То же лицо, та же причёска Его лицо было спокойно. Он был похож на спящего человека.
Меня бросило в пот, в голове затуманилось. Выходит я, сейчас стреляя в немца, убил сам себя! Конечно это бред! Просто этот немец был похоже на меня как брат-близнец!
-Товарищ лейтенант, - произнёс старшина, - вот его документы. И он протянул мне его зольдбух.
Я открыл книжку и прочитал: Пауль Шмидт (фамилия Шмидт аналогична русской фамилии Кузнецов) из Бремена, год рождения 1923, только дата рождения у нас отличалась на два дня. Я рождён был 16 февраля, а он 18-го.
Так я, Павел Кузнецов, рождённый 16 февраля 1923 года, убил Пауля Шмидта, который был младше меня всего на два дня и который походил на меня как две капли воды.
Я стоял и молчал. Молчали и бойцы, окружившие меня.
-Где хозяева этого дома? Приведите их!
Вскоре ко мне подвели двух поляков, которые весь бой отсиживались в погребе.
-Этого немца похороните в отдельной могиле, и не дай бог, вы будете измываться над его телом. Приеду и лично сам все проверю! - сказал я им. Думаю, им все стало понятно без переводчика.
Я знал, как поляки относятся к немцам. В лучшем случае, они стаскают тела в какую-нибудь канаву и присыпят её сверху землёй, а то ещё могут и поглумиться над погибшими.
-Добрже, пан офицер. Зробиму як казали. - закивали эти двое.
Кто-то из бойцов протянул мне полную алюминиевую кружку с водкой, которую я осушил до дна и даже не почувствовал вкуса.
Я подошёл к броневику «Скаут», которые американцы поставляли нам по ленд-лизу, и запрыгнул в него.
Вскоре наш отряд вытянулся в колонну, и началось дальнейшее преследование отступающих немцев. Начал накрапывать летний дождь
-Паша, чего ты пригорюнился,- толкнул меня в бок Димка Шурыгин. - ты смерть от себя отогнал! Теперь тебя ни одна пуля не возьмёт!
А я ехал и думал: Кому нужна эта война?! Для чего мы убиваем друг друга?! И теперь этот немец. Кажется, что сама Земля Матушка говорит нам: «Люди, остановитесь! Вы рождены для того чтобы жить, растить детей, радоваться жизни! Все вы мои дети и я плачу о каждом погибшем! »
Я считал, что эта война будет последней. Хватит, навоевались! Теперь все правители мира должны понять это и жить в мире. Война никому не нужна!
Как же я ошибался!