Мне нужно лучше вооружиться, чтобы победить своё тяжёлое пристрастие.
Я уже писал о своей мании мыть машины и о своей борьбе с этой одержимостью. Так что, видимо, неудивительно, что как экс-алкоголик, который возвращается к бутылке, я сдался и вернулся к ведру. И это в очередной раз грозит превратить мою жизнь в руины. Дело даже не в постыдности, не в насмешках моих друзей, когда я провожу долгие часы в холоде и одиночестве, начищая диски. Дело в том, что я обнаружил во время этого процесса.
Мне нужно лучше вооружиться, чтобы победить своё тяжёлое пристрастие. Причём, в моей семье такого ни за кем не замечалось. Я никогда не видел, чтобы мой отец доставал банку воска Turtle Wax, да и оба моих деда каким то образом оказались способны прожить жизнью без того, чтобы поддаться соблазнительному зову замши. Отец моего отца любил машины, но, проведя войну за обезвреживанием бомб, в жизни концентрировал своё внимание на более важных вещах, нежели капот без единого пятнышка.
Отец моей матери и вовсе работал в автоиндустрии, и, будучи явно не моечным наркоманом, очень трезво смотрел на это занятие. Он мог подойти к нашему соседу, увидев, что тот моет свой Opel Viva второй раз на неделе, и сказать, что его пороги сгниют, если он продолжит в том же духе. Так что никто не удивлялся, когда видел того же соседа, ползающего на карачках и соскребающего оставшиеся ржавые куски порогов, до того как купить себе новые.
И хотя я помнил всё это, и слова моего деда эхом отдавались у меня в голове, я выгнал на улицу свой Ferrari 550, взял своё лучшее красное ведро, и провёл час радости и наслаждений со своей Феззой и губкой.
Я гладил, ласкал и массажировал каждый изгиб кузова, а потом доставал из ножен пульверизатор и омывал его по несколько раз. Я нежно намыливал замшу и протирал поверхности с боков Ferrari. Это была тяжёлая, полная разочарований неделя, и я горько вздыхал во время своей работы, когда вспоминал об этом.
Отец моей матери и вовсе работал в автоиндустрии, и, будучи явно не моечным наркоманом, очень трезво смотрел на это занятие.
Я долгое время вынашивал желание купить автомобиль, который мог бы сделать мой дед. Он работал в легендарном тюнинг-ателье Mulliners, я часто думал о том, чтобы приобрести ранний эксклюзивный Bentley Continental для семейных поездок на пикники. Тогда я был бы в восторге от того, что мой дед вполне мог приложить руку к деревянным соединениям рамы, спрятанной под величественным благородным кузовом. И на той неделе я, наконец, наткнулся на реальную возможность осуществить свою мечту. Я поговорил со своей матерью, и она рассказала мне о том, когда именно её отец трудился в Mulliners, так что я мог бы найти машину именно того периода.
Он работал там с конца 20-х до середины века. Мой дядя помнит, как он рассказывал о машинах, которые создавал. Это были седан Standard Eight Triumph Mayflower. Последний из них может считаться самым уродливым, самым маломощным предметом, на который вешали автомобильные шильдики. Оказывается, он работал на бирмингемское ателье Mulliner, которое носило то же имя, что и студия, работавшая с Bentley и Rolls-Royce.
Я провёл дальнейшее исследование, и оказалось, что тогда в мире было полно мастерских, называвшихся Mulliners. При этом все следы ведут к семейству Муллинеров из Нортгемптоншира. Именно они сделали кузова для карет Королевской почты в далёком 1790 году. После этого имя всплывает в Ливерпуле, а потом ещё и в Бирмингеме. Нортгемптонцы и ливерпульцы объединились и основали компанию в Лондоне. И вот эту-то фирму и купил Rolls в 1959 году, чтобы создать альянс, ставший легендарным, так как там впоследствии родились самые красивые, дорогие и гламурные автомобили, которые только видел мир.
В то же время в Бирмингеме выпускали покрытые брезентом Austin, а потом Standard и Triumph. Позже во время войны они начали делать транспортно-десантные самолёты и планеры. Поддавшись непростительному снобизму, я с отвращением отказался от своего намерения.
Вспомнив о своём разочаровании, я снова вздохнул и наклонился, чтобы стереть последние пятнышки пены с красных порогов Ferrari. И там я и нашёл то, что свело мне челюсть и стало причиной бессонных ночей. Это была… коррозия. Краска вспузырилась, и начала шелушиться. Порог – гниёт. Откуда-то сверху мне донёсся громкий хохот моего деда, потому что его высокомерный внук-придурок наконец-то усвоил урок. Что, Standard и Triumph для тебя не слишком хороши? Продолжай в том же духе, и в один прекрасный день пороги разъест окончательно. Так что меняем планы – я должен срочно найти себе милый, аккуратный, маленький седан Standard Eight, и уж его я никогда, никогда не буду мыть.