Этот нож был куплен в саамской лавке, что одиноко торчала прямо посреди тундры где-то неподалеку от Нордкапа. Суровый чувандос в джинсах и элегантном пальто из шкур (а дело было, между прочим, в конце июля) увидел, что я впилась глазами в этот нож и коварно дал мне его подержать. Ножны из тюленьей кожи и резной кости, деревянная рукоятка с костяными же вставками, темное лезвие с таинственным клеймом - конечно, я пропала с первой секунды. Я бы отдала за этот нож все свои стеклянные бусы и мушкеты, но чувандос сказал по-английски:
- Две тыщи сто.
Сообразив, что речь идет о местной валюте, я трясущимися ручонками отсчитала мятые норвежские таньга, схватила сокровище и запрыгнула в машину. Отъехав на безопасное расстояние, то есть, километров на семьдесят, я спросила Хозяина:
- А скока это в нормальных деньгах? Евров двадцать?
- Вроде того, - ответил Хозяин.
Через день, расплачиваясь за отель в Тронхейме, я обратила внимание, что на чеке написано: 700 крон = 100 евро.
Вопль, который я издала, заставил вздрогнуть древние камни Нидаросского собора. Забились в панике северные бакланы. Олени по всей стране в ужасе воткнули рога в землю.
- Что случилось? - удивился Хозяин.
- ТРИСТА ЕВРО! Я купила охотничий нож за триста евро! А я ведь даже не охоту не хожу! Я вообще Фонд защиты дикой природы поддерживаю!
Хозяин филосовски пожал плечами:
- Ну что ж теперь делать. Будем надеяться, что однажды он оправдает потраченные деньги.
Я попыталась представить себе ситуацию, в которой нож оправдал бы три сотни евро. Ну разве что я подамся на большую дорогу и ограблю какого-нибудь норвежского крестьянина.
- Все тлен, - мрачно решила я. - Кроме моих трех сотен.
И мы поехали дальше.
Путешествовали мы на машине, маршрута, разработанного еще в Москве, придерживались очень приблизительно, а потому отелей заранее не бронировали. К тому же в багажнике у нас лежали просторная палатка, раскладушки со спальниками, стол, два кресла и уйма посуды, которая позволяла не только приготовить нормальный ужин в полевых условиях, но даже сервировать его с некоторым шиком. Вот со всем этим добром мы и приехали на закате в городишко Форсанн - там мы собирались переночевать, чтобы утром подняться на знаменитую гору Прекестулен. Я, сказать по правде, к тому времени уже малость подустала от гор, скал и фьордов. Но Хозяин уверял, что вот именно эта гора - чудо света. Тыкал мне в нос фотографии, обещал легкую лесную прогулку и завтрак из свежего лосося с шампанским и видом на Люсефьорд. И я согласилась. Тем более, что шампанского хотелось.
В общем, приехали мы в этот Форсанн, ткнулись в кемпинг - мест нет. Во второй - там адище, угар и утоптанная до состояния асфальта земля.
- Где тут ближайший отель? - спросили мы.
- Нигде, - любезно ответили нам. - Но даже если бы он был, ничего б у вас не вышло. Время - десять вечера. Все спят.
В этот момент из глубин адского кемпинга раздались взрыв петарды и восторженный рев толпы.
- Ладно, - сжалился сотрудник кемпинга. - Я дам вам адрес. Старик Нойман сдает комнаты.
- Старик кто?
- Нойман. Вот такой мужик! Если не будет свободных комнат, он поселит вас на своей лодке. Черт, я не помню его адрес. Ну ничего, нарисую.
Вручив нам бумажку с картой, на которой дом старика Ноймана был обозначен как "house and boat and old Noymann", сотрудник бодро сказал:
- Не волнуйтесь, я позвоню насчет вас.
И он действительно позвонил, потому что когда мы подъехали к хаусу старика Ноймана, нас уже ждала женщина.
- Это, наверно, старуха Нойман, - прошептал Хозяин.
Женщина помахала нам рукой, прокричала что-то по-норвежски, и через пять минут во двор вышел сам Нойман. Он был маленький, широкоплечий, бородатый, загорелый. В завернутых до колен джинсах и тельняшке. И он шел босиком по колючей гравийной дорожке. Переступал широкими растоптанными лапами так, словно под ногами у него был персидский ковер.
Увы, предоставить нам ночлег старик Нойман не мог.
- Фулл, - лаконично сообщил он. - Сорри.
- А бот?
- И бот фулл. Сорри, - развел руками старик Нойман и достал из кармана курительную трубку.
- А чердак? - пискнула я, тыча Хозяина под ребра. - Как будет чердак по-английски?
- У Ноймана нет чердака, - сказал Хозяин, указав на фасад дома.
- Тогда подвал!
Я устала. Я хотела в душ, выпить и уснуть. Старик Нойман наблюдал за нами с нескрываемым любопытством. И, видимо, уловил момент, когда я дошла до мысли разбить палатку на лужайке перед его домом.
- Есть один вариант, - хитро сказал он. - Это дом моих друзей, которые сейчас в отъезде. Могу дать вам ключи. Пятьсот крон за двоих.
Выписывая налоговую квитанцию (!!), он объяснял Хозяину, как доехать до места:
- Съезжаете в город, направо, потом налево до первого поворота, потом еще куда-то, и там увидите синий дом.
- Какой адрес?
- Я не помню. Да вы ищите синий дом с розами. Он один такой.
Синий Дом с Розами.
Вот тут бы мне насторожиться.
Но начал накрапывать дождь, и мне стало все равно: Дом с Синими Розами, с Синей Бородой, с Зеленой Простыней, с Черным Прапором...
Дом действительно оказался синий. Типичный норвежский дом, приземистый, окруженный добротной деревянной террасой с качелями, скамейками и курительными столиками. Мы припарковали машину рядом с дорогущей "ауди" и принялись вытаскивать шмотки из багажника.
- Смотри-ка, соседи гады какие, чужое парковочное место юзают, - заметила я. - А еще Норвегия!
Поднявшись на террасу, мы поняли, что не знаем, где дверь.
- Давай обойдем по кругу, - предложил Хозяин.
И тут из-за угла послышался звук шагов.
Я спряталась за Хозяина.
- Здесь кто-то есть, - прошептал он.
Я сунула руку в карман и нащупала что-то теплое и гладкое. Нож! Саамский нож!
- Ничо, у меня триста евро. Тьфу. Нож у меня! - сказала я и некстати подумала, что мы, наверно, стали жертвой адского плана старика Ноймана: он заманил нас в этот зловещий дом, чтобы ограбить, убить и на своей лодке, которая на самом деле вовсе не фулл, вывезти трупы в Северное море.
Шаги затихли. Хозяин прислушался и решил:
- Я пойду посмотрю, а ты стой тут. Если что - беги в машину.
- Ну вот еще. Я одна в темноте не останусь.
И тут нам навстречу вышел пожилой мужчина. За ним осторожно кралась женщина примерно его возраста. К моему огромному облегчению, ни он, ни она не были стариком Нойманом.
- Добрый вечер. Вы хорватские студенты? - на хорошем английском испуганно спросил мужчина.
- Нет, мы русские туристы, - растерялся Хозяин.
- Руссо туристо, - подтвердила я, на всякий случай вынимая из кармана саамский нож.
- Нас прислал старик Нойман. Он сказал, мы можем здесь переночевать.
- Старик Нойман! - воскликнула женщина. - Вот жулик!
- Он жулик, а мы, получается, соседи, - подытожил мужчина.
Через десять минут мы сидели на террасе, пили чай и обменивались мнениями о сомнительных моральных качествах старика Ноймана. Герхардт и Эрика оказались немецкими туристами, как и мы, путешествующими по Норвегии. Ну не совсем как мы, потому что Герхардт работал каким-то инженерным боссом на заводе "ауди", а его жена Эрика владела аптекой в Ингольштадте.
- А, так это ваша машина там стоит! - обрадовалась я.
- Красивая, правда? - гордо сказал Герхардт.
Мужчины углубились в автомобильный диалог, а Эрика повела меня выбирать спальню.
Войдя в гостиную, она приложила палец к губам и тихо сообщила:
- Я думаю, это очень странный дом.
- Почему?
- Я думаю, тут произошло что-то ужасное.
- Да почему??
Эрика выдвинула ящик комода.
- Смотри. Все на месте. Одежда, белье. В ванных - туалетные принадлежности. А в нашей спальне - ты не поверишь, в нашей спальне лежат украшения! Женские украшения.
- И что? - тупо спросила я.
- Люди, которые здесь жили, собирались в страшной спешке. Они оставили все. Понимаешь, ВООБЩЕ ВСЕ!
- Эрика, возможно, они просто уехали на выходные.
- Сегодня среда, - зловеще напомнила Эрика. - Ладно, пойдем, я покажу тебе спальню.
И тут из ночного норвежского неба ливанул дождь. Герхардт и Хозяин бросились в дом, но в это мгновение погас свет, и кто-то из мужчин, судя по звуку, треснулся лбом о стеклянную дверь. В другое время я бы бросилась на выручку. Но в свете полыхнувшей молнии я увидела кованую винтовую лестницу, ведущую куда-то вниз. И кукол. Огромное количество кукол, сидящих на каждой ступеньке этой самой лестницы.
- Видела? - прокричала Эрика, пытаясь перекрыть звуки грома. - Их тут сотни!
Старик Нойман не собирался нас убивать, подумала я, пятясь. Нас убьют куклы, населяющие этот адский Синий Дом с Розами. А старику останется лишь забрать наши тела и вывезти в Северное море. Если только куклы их не съедят.
- Есть две свободные комнаты, - сообщила Эрика, зажигая свечу. - Выбирай.
Из первой я вылетела, как ошпаренная - там стояла полутораметровая фарфоровая дрына в кружевном чепчике и платье с рукавами-фонариками. Глянцевые щечки, пушистые ресницы, голубые глаза. Настоящая наследница Чаки. Типичная убийца.
Вторая комната оказалась розовой спальней, украшенной постерами Дженнифер Лопес, которой я обрадовалась, как родной.
- Мы будем спать здесь, - твердо сказала я, стараясь, чтобы Эрика не услышала стук моих зубов.
Прежде чем отойти ко сну на узкой девичьей кровати, мы собрались в гостиной, инфернально украшенной чорными скатертями и мебелью в тон. Русская часть компании пила коньяк. Герхардт - какую-то сложную микстуру. Он рассказал, что пару месяцев назад перенес операцию на сердце:
- И никогда еще мне не было так жаль, что я не могу выпить!
Эрика пила травяной чай и рассказывала, как пару дней назад, когда они вселились, отсюда выезжала стая буйных хорватских студентов.
- Они пили, кричали, жарили сосиски на лужайке. Но знаете, с ними было как-то спокойнее. Потому что это очень, очень странное место.
- У Эрики богатое воображение, - засмеялся Герхардт.
- А моя жена журналистка, - сказал Хозяин таким тоном, словно это все объясняло.
- Не надо иметь богатое воображение, чтобы не заметить, что на улице буря, а мы все находимся в чужом доме, где нет электричества, зато полно кукол, - огрызнулась я.
В ту ночь я почти не спала. Мне все время казалось, что в окне вот-вот покажется бородатая морда старика Ноймана, который приперся сюда босиком и принес топор. Или откроется дверь, и войдет кукла в кружевах и сомкнет на моей шее свои фарфоровые ручки.
Уснула я только после того, как сунула под подушку свой саамский нож. Я сжала в пальцах теплую рукоятку и поняла, что отданные за него триста евро были самой разумной тратой в моей жизни.
И как-то так получилось, что с тех пор этот нож со мной почти постоянно. Не то чтобы у меня на него были какие-то планы. Просто с ним как-то спокойнее.