На столике задребезжал один из телефонов. Калинин внимательно слушал, поддакивая, обещал подумать, поискать. Вдруг спохватился:
— Здесь у меня командир Пинского партизанского соединения товарищ Корж... Он самый. Посоветуюсь с ним и позвоню.
Положив трубку, Калинин обратился к Василию Захаровичу:
— Под Рязанью формируется первая польская дивизия имени Тадеуша Костюшко. Поляки хотят участвовать в освобождении своей родины. По традиции им требуется капеллан, ну, ксендз по-нашему. Не найдешь ли в твоем соединении и этой специальности?
Корж помолчал, подумал, хитро улыбнулся:
— Есть такой специалист, но самим позарез нужен.
— Вы что, молебны там устраиваете? — удивился Калинин.
— Кроме основной специальности он отличный зубной врач. Со своей бормашиной и инструментом пришел в отряд. А зубы без витаминов у ребят никудышные, вот и кочует со своей шарманкой Франтишек Купш из отряда в отряд. Числится он в бригаде Васильева. Вообще отличный товарищ.
— Как, говоришь, фамилия?
— Купш, а зовут Франтишек.
Калинин записал в блокнот и снял телефонную трубку...
Когда в октябре самолет Героя Советского Союза Тарана доставил Василия Захаровича на партизанский аэродром, он сначала глазам не поверил: среди леса была оборудована большая площадка с сигнальными знаками и аэродромной службой. Первыми подбежали начальник аэродрома Трофим Руденя и его помощник Витя Лифантьев. Освободившись от объятий Василий Захарович восхищался:
— Да у вас не хуже, чем в Тушине, хоть авиационные парады принимай.
— Инициатива товарища Клещева, да и ребята копошились, как мурашки,— пояснил Руденя.
А партизаны, увидев у самолета какого-то генерала, бросились ему навстречу. Какова же была радость, когда узнали в нем своего командира! А он щедро угощал папиросами-«гвоздиками», передавал приветы и письма, которые получил от родственников партизан в Москве.
Всю ночь проговорили в землянке. Корж рассказывал о Москве, о первом салюте в честь освобождения Орла и Белгорода, о своих поездках, а ему докладывали о диверсиях на железных дорогах, уничтоженных гарнизонах, вспомнили и Франтишека.
— Между прочим, я его до аэродрома провожал,— сказал Лифантьев.— Как узнал, что за ним специальный самолет прибыл, сначала немного сдрейфил: все не мог понять, зачем он понадобился в Москве. Ехали долго и решили передохнуть в деревеньке. Хозяйка сначала нам не очень обрадовалась. Узнала, что партизаны,— повеселела, а увидела у Купша крест на груди — яичницу жарить поставила. Потом шепнула соседкам, и те повели в избу ребятишек. Просят: «Окрести, святой отец. Всю войну нехристями растут». Известное дело — темнота. Сколько лет их пилсудчики дурманили и душили!
Ну и запустили мы конвейер. Я приношения за «работу» принимал. Продукты Франтишек передал нашему госпиталю, а деньги велел внести в фонд обороны.
Недавно письмо от него пришло: принимал присягу у бойцов польской дивизии.
Понравилась статья? Подпишись на канал!