В минувшую субботу (10 марта) в яснополянском Доме культуры состоялась лекция Юрия Сапрыкина «Как читать классическую литературу сегодня?». ЗС поговорили с журналистом, колумнистом, бывшим главным редактором «Афиши» о популярности образовательных проектов, хороших книгах и о том, где интересно жить.
ЗС: Сейчас происходит такой своеобразный «бум» в культурной сфере: появляются такие проекты, как Arzamas и «1917», в музеях гигантские очереди. На ваш взгляд, с чем это связано? Почему так возрос спрос на культуру?
Я думаю, причин тут несколько: как со стороны тех, кто такими проектами занимается, так и со стороны тех, кто ими интересуется. Есть какое-то количество очень активных людей, которые работали в медиа и по разным причинам остались не у дел или не могли заниматься своей деятельностью с той же степенью свободы, драйва, интереса. Это все произошло в последние пять лет. Когда эти люди задумались, чем в такой ситуации можно заняться, то первым в голову пришло образование: что-то, не связанное с текущей повесткой, что-то «душеполезное» и для тех, кто это производит, и для тех, кто это потребляет; какое-то со всех сторон благородное дело.
ЗС: Остаться в профессии и не быть подлецом?
Остаться в профессии и не заниматься ерундой или бессмысленной нечестной деятельностью. По сравнению с практически любым медиа, зарегистрированным в России, у образовательных проектов совершенно другая степень свободы. С одной стороны, тут тебе не приходится кривить душой, а с другой — ты можешь делать вполне современные, хорошо выглядящие, удобно устроенные, не архаичные проекты.
Что касается тех, кто интересуется образовательными проектами… Знаете, я читал воспоминания Андрея Белого, где он описывает период после революции 1905 года: когда эта волна спала, люди, которые еще недавно были полностью поглощены идеями переустройства России, побежали на лекции, начали чему-то учиться. Мне кажется, у нас произошел какой-то похожий процесс (надеюсь, он не приведет к следующему 17-ому году, как сто лет назад). Бессмысленно сидеть в поезде, который никуда не идет, лучше выйти на остановке, посмотреть по сторонам и понять, как устроен мир.
Плюс у людей, которые в 90-х – начале 2000-х прошли через систему высшего образования, на все это накладывается какое-то всеобщее ощущение, что им что-то недодали или они что-то недовзяли. Советская база была разрушена, а новая еще не появилась. Или они были вынуждены со страшной скоростью зарабатывать деньги, чтобы себя прокормить, и не успели чему-то научиться. Сейчас очень хочется все это добрать. И отсюда, где-то на пересечении этих трех векторов, возникает такой бум.
ЗС: Расскажите про проект «Полка». Вы несколько раз переносили запуск. Когда его все-таки ждать?
Когда мы назначали дату лекции [10 марта в ДК «Ясная Поляна»], мы были на 100% уверены, что все уже «Полку» увидят, полюбят, и мы будем как герои дня без галстука. Но этого опять не произошло, к сожалению. Ждать ее на самом деле очень скоро, это буквально вопрос недели-полутора. Как всегда, по техническим причинам все немного откладывается.
К слову о том, откуда бум всякого образования. Наверное, «Полка» возникла из похожих чувств. Кажется, что у людей есть одновременно невероятный пиетет перед русской классикой и столь же сильный страх перед ней. Ощущение, что это какая-то тяжелая и непонятная махина, к которой страшно подступиться, непонятно, с какой стороны зайти. Это такое послевкусие школьного образования, где нас глушат этими не всегда понятными текстами, как кувалдой по голове. Максимум, что про них сообщают, — это что хотел выразить автор в образе Татьяны. И дальше ты всю жизнь живешь с ощущением, что это что-то великое и тебе очень нужное, но при этом заведомо недоступное. Какие-то такие небеса, до которых сколько ни скачи, все равно не доберешься. И мы решили сделать нормальный человеческий учебник литературы, только для взрослых. Во-первых, заново соберем этот канон: не просто перепишем книги из школьной программы, а попробуем понять, что такое классика сегодня. А во-вторых, про каждую из этих книг расскажем через вопросы, которые могут возникать в голове у обычного читателя. Ну и плюс еще [будет] много картиночек. «Полка» – это 108 книг, отобранных по результатам сложно устроенного голосования разных филологов, писателей, учителей литературы.
ЗС: Сколько человек участвовало в отборе?
Порядка четырех десятков. Могло бы быть и больше, но получилось вот столько. Мне кажется, довольно репрезентативная выборка. Я подозреваю, что нас будут обвинять в том, что этот список пристрастен. Наверное, если добавить туда Прилепина, Шаргунова и еще 40 их друзей, то список был бы немного другим, но мне кажется, все-таки мы можем быть свободными в выборе людей, которым мы доверяем.
Про каждую из книг написана или пишется огромная статья, состоящая из вопросов и ответов, которые, как мне кажется, должны позволить перечитать эти произведения так, будто мы видим их впервые, как бы понять всю их удивительность, понять, что в них странного, необычного, почему они на людей производили такое впечатление, почему они в конце концов вошли в канон. Задача такая. Мы попытались показать, что каждое из этих канонических произведений относится к какой-то линии в развитии литературы, которая связана с некоторым сделанным в ней открытием.
Как вы считаете, уместно ли применительно к искусству применять такие категории как «хорошее»/«плохое»? И если уместно, то могли бы вы продолжить фразу «хорошая книга – это…»?
Несмотря на весь постмодернизм и разрушение иерархий, мне кажется, что все равно это безусловно уместно. Хорошая книга не повторяет общие места своего времени, не скатывается до таких расхожих банальностей, открывает какие-то новые территории в области языка, жанра, понимания человека. Хорошая книга всегда создает языковыми средствами какой-то свой особенный мир. Извините за пафос, но мы давно понимаем, что литература не описывает и не отражает реальность. Вся эта история, идущая от Аристотеля, что есть какой-то мимесис, какое-то отражение, и мы словами можем описать то, что есть, — в нее уже давно никто не верит. Литература надстраивает какие-то другие реальности над существующей. И хорошая книга — та, которая что-то добавляет среди этих уже существующих воздушных замков строит какой-то свой. И чем более он прекрасен и убедителен, тем более она хороша.
ЗС: Вы участвовали в конференции «Музей как место встречи прошлого и будущего города». Как вы видите роль музея в XXI веке?
Кажется, сколько бы мы ни придумывали каких-то оригинальных концепций, все равно это место остается таким же, каким оно было с момента появления музеев как таковых.Музей – это прежде всего хранилище культурных или исторических ценностей. Это такой портал, где прошлое транслируется в настоящее. Другое дело, что современный человек избалован разного рода внешними раздражителями, и мало просто запустить его в хранилище. Музей – это место, которое рассказывает истории самыми разными способами: через экспозиции, экскурсии, научную деятельность, образовательные или медийные проекты, которые вокруг него возникают. Талант куратора или музейного директора схож уже с талантом писателя: тебе нужно взять этот материал и сложить из него разные рассказы. Чем более увлекательными эти рассказы будут, тем лучше будет музею.
Надо сказать, у меня самые сильные впечатления от музеев в последнее время были связаны с тем, что я случайно натыкался на каких-то очень талантливых экскурсоводов. А в прошлом году довелось в Третьяковке поработать в этом качестве и самому.
ЗС: Расскажете о своем опыте экскурсовода? Какие у вас были впечатления?
Впечатления просто гениальные, изумительные. Я подумываю о том, чтобы бросить все и записаться в экскурсоводы. Это была «Ночь музеев», и друзья уговорили меня сделать экскурсию по выставке [Зинаиды] Серебряковой в Третьяковке. Я к Серебряковой отношусь хорошо, знаю про нее не очень много, но это как раз был повод погрузиться в материал. И все получилось просто прекрасно. Я прочитал две книги, два раза прошел с другими экскурсоводами по выставке. У этой экскурсии было фиксированное время – полтора часа, а я еще две подряд проводил. В какой-то момент я обнаружил, что до конца осталось пять минут, а у нас впереди еще пять залов; вокруг стоит огромная толпа, я сам в какой-то эйфории от всего происходящего. Это было ужасно интересно.
ЗС: Вы часто приезжаете в Новомосковск [Юрий жил там до окончания школы]? И вообще часто ли бываете у нас в регионе?
В Новомосковск стараюсь приезжать раз в пару месяцев. Хотел сказать, что в Ясную Поляну [приезжаю] раз в год, но это частота, к которой я стремлюсь. Мы часто приезжаем, в Туле живут друзья. Когда я задумываюсь, чем заняться на старости лет, то помимо плана пойти поработать экскурсоводом, есть план бросить все и пожить где-нибудь рядом с Ясной Поляной, потому что это место, где я чувствую себя прям как дома.
ЗС: Одна из главных проблем Тулы — отток кадров. Многие молодые люди думают, раз Москва рядом, карьеру строить надо там. Как вы считаете: сейчас, в век развития интернета, насколько это правильное решение?
Я как человек, который свалил в Москву, не имею никакого права учить молодых туляков, где им жить. Друзья, живите, где угодно на самом деле. Где вам интересно, там и живите. Хотите — в Москве, хотите — в Берлине, хотите — езжайте в Калифорнию, если у вас получится, то там тоже очень красиво и хорошо. Но при этом единственное, от чего бы я хотел предостеречь — от отношения, что где-то там есть какая-то настоящая жизнь, а вот здесь у нас дыра и провинция. Из-за этого, по-моему, происходит множество наших общих бед, потому что несмотря на всякую бытовую неустроенность, здесь тоже ужасно интересно. Просто ужасно интересно, потому что Ясная Поляна, потому что Болотов, потому что оружие, потому что миллион всего. Я говорил про музей как про место, где рассказывают истории, так вот, на самом деле это место везде. Мы живем в стране нерассказанных историй. Любое место, которое ни возьми, просто ткни [в него] палкой — и эти истории из него так или иначе вылезают. Но очень часто нам это бывает не интересно.
ЗС: А почему? Потому что рассказчики плохие? Или по какой-то другой причине?
Потому что плохие рассказчики, потому что на эти рассказы наслаивается куча каких-то соображений. Я еще помню, когда эти рассказы обязательно должны были встраиваться в метаисторию про то, как люди с древнейших времен шли к революции, коммунизму и, наконец, они постепенно к нему приближаются. А сейчас истории очень часто встроены в рассказ про какой-то мифический культурный код, или скрепу, или душу России, или традиционные ценности.
На самом деле здесь происходило множество интересных вещей. Более того, здесь их и сейчас много происходит: то, что делается в новом Музее оружия или Музее станкостроения, в кластере на месте ликеро-водочного завода [Likerka Loft] — это все здорово, в этом есть жизнь. И этой жизни, я бы сказал, здесь больше, чем в Москве, потому что люди не объелись и относятся к этому с гораздо большим энтузиазмом и отзывчивостью.
Марина Банникова для З[ ]C