Когда журналисту, пишущему на «культурную» тему, выпадает приятная возможность пообщаться с приезжими звездами, которые, вопреки желтой прессе, вовсе не стараются предстать во всем блеске неземной славы, обязательно встретишь за кулисами обаятельно-интеллигентного, тихого, непонятно к какой категории принадлежащего человека. Нежно прижимающего к груди большой конверт и скромно ожидающего своей очереди приблизиться к знаменитости.
Когда этот конверт оказывается в руках у кумира, лицо его трогательно, по-детски преображается. Ведь в конверте, как правило, черно-белые снимки замечательного фотохудожника Николая Посникова, сделанные, чаще всего, в период беспечно-легкомысленной юности нынешней знаменитости. Черно-белые, не искаженные фальшью не всегда подходящего цвета мгновения ее жизни.
Хотя главной темой Николая Юрьевича всегда был любимый мир кино и его обитатели, ни у кого и никогда не повернется язык назвать его папарацци, хотя однажды какому-то умнику пришла в голову эта абсурдная мысль. Ибо главное, что отличает его работы от скандальных снимков, — это любовь, просто физически проступающая сквозь пленку любовь к тем, кто щедро делится с нами радостями и печалями жизни: реальной ли, выдуманной — да какая разница!
Книга «Мой мир. Мир, в котором я живу», вышедшая ныне (а еще рекомендуется посетить две персональные выставки в «Ижаде» и Национальном музее), посвященная 75-летию (!) автора, хороша и тем, что Николай Юрьевич все с той же неизменной нежностью делится не только фотографиями, сделанными начиная с 1959 года, но и воспоминаниями, о которых, пожалуй, не в курсе ни один журналист, ибо мгновения эти принадлежат лишь одному Николаю Юрьевичу.
Впрочем, предоставим слово автору.
«В 1967 году киностудия «Ленфильм» снимала у поселка Красный Яр бои Чапаевской дивизии. Но вместо ожидаемого слова «Мотор!» помреж вдруг закричал в рупор: «Что за белая ворона?!», показывая на меня. Ко мне подбежали гримеры и чистенькую форму извозили обгоревшими головешками, преобразив в заправского участника боевых действий. Фильм вышел на экраны, но ни одного кадра, снятого под Уфой, в картине не оказалось».
«Фаина Раневская, которой я сам хотел передать снимки, пригласила в гостиную. Вопреки всем рассказам о ее экстравагантности, чувствовал себя легко. Украдкой осматривал комнату. Возле дивана стоял гипсовый барельеф «Мадонна с младенцем». Фаина Геогриевна рассказала: «Барельеф долгие годы висел над диваном. Как-то читала я книгу, и вдруг внутренний голос шепнул: «Встань». Книга была очень интересной, и я никак не могла оторваться. Голос не унимался: «Встань, тебе говорят!». Я нехотя поднялась с дивана, и в тот же миг барельеф рухнул на то место, где я лежала».
Думается, интересны снимки и тем, что Николай Юрьевич не заморачивается роскошными антуражами и в кадре практически остается только «единственный царь и властитель сцены — талантливый артист». Тот «объект», что можно изучать до бесконечности, ибо за каждым портретом — незабываемая галерея образов и персонажей, созданных актером. И столь же вдохновенно успевает он поймать переменчивую игру природы: пейзажных снимков у него становится все больше, и все дольше хочется разглядывать их. Так же, как лица ныне живущих и, увы, ушедших «властителей душ»: ведь и человек, а особенно, пожалуй, артист как-никак — часть ветреной капризницы природы.
Мне кажется, Николай Юрьевич несколько скоропалительно назвал книгу «Мир, в котором я живу». 195 портретов: Джина Лоллобриджида, Георгий Юматов, Микаэл Таривердиев, Клара Лучко, Комаки Курихара, Майя Плисецкая... Лишь гаснет в зале свет, мы, простые зрители, с детской доверчивостью погружаемся в мир, где любовь и страсть так пылки и безоглядны, а горе и несчастья просто разбивают нам сердце на мелкие острые осколки. Но все должно кончиться хорошо в этом лукавом, обманчивом, прекрасном мире, в котором набегами живем и мы, Николай Юрьевич.
ЭТО ИНТЕРЕСНО
- Мама Николая Посникова работала вместе со знаменитым Сергеем Образцовым. Находясь в Москве, встречалась с Михаилом Нестеровым, оставившим ей на память подписанную им открытку и бывшим, кстати, учеником ее деда — преподавателя математики. Хранились у нее и автографы Леонида Собинова, Мэри Пикфорд.
- В коллекции самого фотографа более тысячи автографов.
- Первым опытом стала съемка Бориса Чиркова, приехавшего с театром в Уфу. Увы, она «вышла комом». Однако «ком» развернулся в «аппетитный блин», когда настырный юноша поймал-таки великого артиста у служебки. Первый снимок, первый автограф.