Когда Вадим был маленький, он ездил в детский лагерь «Солнечный дом». В том лагере было замечательно, и среди прочего пели песни. И вот, значит, как раз то ли у какого-то костра, то ли в каком-то полутёмном помещении девушка как раз пела — без церковного хора, но с гитарой. Дети в основном сидели тихо — либо не знали слов, либо просто не хотели мешать.
Это была девушка-вожатая. Имени её Вадим не помнит, а может и не знал никогда. И вот она пела, глядела куда-то мечтательно, всё как обычно. А потом вдруг случилась песня. Вадим её как-то сразу услышал, и изумительным образом с одного раза запомнил почти все слова. Запомнил голос — до последнего времени Вадим ясно слышал его у себя в голове. Хотя, наверное, голос незаметно чуть приблизился к умозрительному совершенству — чистый, мягкий, мелодичный. И освещённое каким-то тёплым огнём лицо. В смысле физически освещённое, костром или свечками.
Долгие годы потом эта песня жила у Вадима в голове совершенно самостоятельно. Сложилась история, образы. Вадим знал, как выглядят все эти люди. Мог нарисовать трость и примерно представлял себе коньячную этикетку. Придумал, откуда взялись и куда потом ушли. Гуляя по Бремену, Вадим думал — это было где-то здесь.
А потом ему пришла в голову здравая мысль. Ведь он помнит слова, а значит — может найти песню в интернете!
Бывает такое ощущение — вот ты посмотрел несколько фильмов о каком-то герое. Или в кучу игр сыграл. И везде он был мужик в шляпе. А потом в пятой части он вдруг снимает шляпу! А в шестой показывают его детство, маму и папу. И ты чувствуешь, как у тебя внутри происходят всякие сжатия и расширения.
Так и здесь. Песня может снять шляпу и предъявить родителей. Вадим безошибочно набрал первую строчку, которую услышал один раз лет эдак пятнадцать назад, и поисковик сразу отозвался: автор некто Эйвен. А ещё через пять секунд обнаружились и имя с фамилией.
Вадим не любил, когда автора песни звали как-то эдак — Эйвен или, скажем, Эминем. Его это сердило и не устраивало. Брюзжа: «Так, а по-человечески?», он обязательно искал имя с фамилией. Хотя, казалось бы, какая разница — Эйвен или Лора Борисовна.
Вадим нацепил на голову наушники и включил песню. Он быстро почувствовал, что что-то пошло не так, но не сразу осознал, случившуюся крохотную катастрофу. Микрокрушение.
Лора Борисовна пела не так.
Ну, то есть это-то понятно, все по-разному поют. Но оказалось, что это как раз такой женский вокал, какой Вадим совершенно не выносил. Разухабистый, надсадный, удалой и в то же время истеричный. Когда Вадим учился на первом курсе биологического факультета, так любили петь однокурсницы.
Вадим дослушал до конца, посидел немножко. Что-то такое случилось. Даже не обскажешь, что именно, какая тут психологическая механика. Внутренний образ, который жил пятнадцать лет, — не выдержал, разбился. Наверное, уступил место полноправному претенденту — ведь авторское звучание в некотором смысле правильное, законное. А у Вадима в голове все эти годы украдкой жила искажённая, незаконнорождённая версия. Сейчас он её уже не очень слышит — при каждом воспоминании в голове звучат разом два исполнения. И каждый раз прежнее делается всё тише.
С другой стороны, пятнадцать лет. Вот так споёшь, а кто-то запомнит.