Это было потешное зрелище, когда из-за поворота появлялся дядя Фима в ватнике с двумя дворовыми собаками и двумя двухведерными бачками. Бачки он волок за собой, как ребенок – машинку на веревочке. Баки корябали пол, подпрыгивали на порогах с лязгающим звуком. Дядя Фима шествовал на общажную кухню, чтобы забрать помойку. Справа и слева шел конвой из собак, грязных псов на тонких ножках. Псы прибились к Ефиму, и он их не гнал.
Поднять бачки было невмоготу, и он волок их обратно – груженые, они гудели уже не так сильно.
В общаге есть свои герои. Поначалу это была вахтерша Муза Борисовна. С цепким взглядом рентген-автомата, она могла не пустить через вертушку после 22.00. Впечатлительным первокурсникам рассказывали о ней, как о неизбежном зле.
Но в перестройку, когда сломали вертушку на входе и не было денег ни на ремонт, ни на зарплаты, Музу уволили. Какое-то лихое время просуществовала буфетчица тетя Нина, у которой выручка и была только в дни стипухи (яйцо под майонезом, или вареная говядина – казалось, вкуснее ничего не может быть). Потом и буфет закрыли из-за нерентабельности. Студенты варили кукурузную и ячневую кашу на подсолнечном масле.
Но среди всех общажных персонажей задержался лишь Фима. Его любили, как любят блаженного и юродивого.
Родители, наведывая своих чад, пугались щетинистого деда в ватнике.
- А что вы хотите? – заламывала руки комендантша Наталья Петровна, пергидрольная блондинка, - из Пажеского корпуса разнорабочих нанимать? У меня денег нет.
И по секрету рассказывала, что Ефима Надцевича она взяла чисто из милосердия.
А вообще Фима был из хорошей еврейской семьи. Родители оставили ему в наследство трехкомнатную квартиру на Щорса. Фима женился и привел в дом невесту. Змею гремучую, которая через несколько лет Ефима из его собственной квартиры выжила.
И стал Ефим бездомным. Работу выбирал ту, где давали угол. Сначала сантехник на заводе. Полжизни прочищал засоры и вытаскивал из труб женские прокладки. Потом завод обанкротился. Сейчас его «подобрала» комендантша, выделив Ефиму комнату на первом этаже, рядом с вахтой.
- Правильно говорят, среди евреев две категории людей – или Иисус Христос, или Иуда. Третьего не дано. – шептала комендантша. - Ефим – он же мученик. Он свою жену пожалел, она хотела закончить жизнь самоубийством, несколько раз демонстративно из окна прыгала. Так Ефима выживала. А когда Ефим оставил ее, привела в дом какого-то подполковника.
Одна оторва из общажных, вечная студентка, та принесла как-то Ефиму лифчик зашить – и Ефим безропотно взял и зашил. А потом чинил всем носки. Наденет на лампочку, чтобы удобнее было, и штопает дыры. Будто послушание у него такое было.
Фиму навещали уже после того, как закончили универ. Валерка, тот к Новому Году Ефиму заказывал крестовину для елки. Заказывал до тех пор, пока Фима не умер.
А я никогда не забуду, как однажды в каникулы не смогла поехать домой, заболела, и была почти одна в пятиэтажной общаге. Фима пришел ко мне с банкой варенья:
- На, поешь, жизнь твою подсластить.
Я открыла банку, в ней был таракан.