У двух наших собеседниц, Наталии Веркашанцевой и Софьи Ковалевской, которых не побоимся назвать двумя примами медийной сцены Оренбуржья, ассоциации с Днем печати вполне определенные.
Наталия Веркашанцева: Это май, ресторан «Поплавок» на берегу Урала, ветер с реки колышет белые шторы. На стенах — картины Федора Козелкова. И общение с коллегами, которые, по большому счету, стали семьей.
Софья Ковалевская: У меня так лирично не получится, но и у меня наш профессиональный праздник ассоциируется с маем. Правда, для меня ближе День Радио, который мы с друзьями все также отмечаем.
— Какие у вас воспоминания лирические. Однако нынешнее время, как и нынешняя журналистика, более прагматичны. Не считаете, что сегодня в профессии творчество уходит на второй план?
Софья Ковалевская: Вот не ответишь однозначно. Сейчас, я считаю, у меня свободы больше. Раньше каждый мой эфир контролировало такое количество людей, начиная от тех, кто смотрел, как я одета и как причесана, до тех, кто утверждал каждое слово и запятую, от которых нельзя было отступить.
Наталия Веркашанцева: Меня никто так не контролировал. Только собственная совесть. Не позволяет она писать ниже какого-то уровня. Я часто стараюсь писать, обращаясь к конкретным читателям, которых я знаю, которых считаю своими учителями, чьим мнением и оценкой дорожу. Поэтому стараешься соответствовать.
— А вот самих себя в качестве наставников воспринимаете?
Наталия Веркашанцева: Я всегда была и буду рада помочь коллегам по цеху. И это вовсе не возрастное, не менторское. Если я что-то знаю, у меня что-то получается, почему не поделиться этим? Другой вопрос, что иногда не все коллеги воспринимают это. Дескать, «сами с усами», все знаем и умеем.
Софья Ковалевская: Вот, вот. Хотя у меня каких-то подопечных никогда не было, но я всегда была готова общаться и делиться. Но сегодня молодые коллеги очень самостоятельны, и я воздерживаюсь что-то рекомендовать, а тем более делать замечания. Я всегда ратую за чистоту и грамотность языка, красивого эфирного русского языка. И когда допускаются невозможные, нетерпимые ошибки я все равно опасаюсь критиковать, поскольку были уже случаи, когда на меня смотрели с негодованием, удивляясь тому, какая разница сказать в сетЯх или сЕтях. Поэтому сейчас переживаю это молча.
— А, может, эта безграмотность идет от того, что читать стали меньше? Проще пробежать новостную ленту, чем погрузиться в серьезный аналитический текст.
Наталия Веркашанцева: Нынешние реалии таковы, что даже люди постарше, у которых привычка к чтению вроде бы есть, уже переходят на такое быстрое потребление информации. Даже в социальных сетях порой не смотрят видеоролики, достаточно одной яркой фотографии. Лично мне от этого грустно. Конечно, жизнь стала очень быстрой, но читать все равно надо и газеты, и, разумеется, художественную литературу.
Софья Ковалевская: Безусловно, соглашусь с Натальей. Я книгочей, обожаю этот шелест страниц, запах книги. И как бы меня не убеждали, что печатные книги, журналы уйдут, я их читала и буду читать всегда.
— Поддерживаю такую решимость у представителя электронных СМИ. Кстати, о них. Наталия на первый взгляд человек сугубо газетный, но именно она была первым автором и ведущим первых выпусков телевизионных новостей, которые выходили в эфире ТВЦ «Планета», ныне это первый региональный круглосуточный канал «ОРТ».
Софья Ковалевская: Даже так!
Наталия Веркашанцева: Да, был такой опыт в моей журналистской практике. Я тогда работала в областной молодежке «Комсомольское племя», нет, мы уже назывались «Новое поколение». И возникла идея озвучивать новости, которые мы публиковали на страницах газеты. Была у нас такая рубрика «Короче». Вот ее мы и переводили в видеоформат. Приходил наш оператор Саша Платонов, мы беседовали, пили чай. И вот включалась камера, и что ты будешь делать, куда вся живость пропадала, сидишь, будто аршин проглотил.
Софья Ковалевская: Согласись, что глазок объектива пугает, даже если по ту сторону камеры близкий, хорошо тебе знакомый человек. Очень знакомое ощущение, Наташа, понимаю тебя.
Наталия Веркашанцева: Несмотря на трудности, это дало мне хороший опыт. И когда вышла моя книга про бардов «Струна», у меня было много интервью. Меня пригласили на телевидение, на эфир я пришла подготовленной. В одном кармане у меня были вопросы, которые я отдала ведущей Вере Варламовой, в другой — ответы на них. Вот так я и смогла пережить эту запись. Впрочем, в какой-то степени приходилось преодолевать себя и на интервью, которые уже брала сама я. Особенно, со звездами.
Софья Ковалевская: Да, есть такое. Особенно, если это звезда не только по статусу, но и как человек. Были совершенно изумительные люди, с которыми просто не хотелось расставаться. Я помню первые фестивали «Шалом», встречу с Михаилом Державиным, царствие ему небесное, и Александром Ширвиндтом. Было удивительное ощущение, что это близкие тебе люди, с которыми ты знаком уже многие годы. Или «целовальщик века», как называла Мстислава Ростроповича Галина Вишневская. Насколько потрясающий человек, просто невозможно.
Наталия Веркашанцева: Вот именно за это я и люблю свою профессию, которая дает возможность встречаться с удивительными людьми. Вот ты, Софья, вспомнила «Шалом». Он и мне подарил много таких встреч. Одна из них была с Михаилом Жванецким. Он не раз принимал участие в фестивале. И каждое интервью было, как встреча старых знакомых. Делились, что в нашей жизни произошло. «Что у вас нового, Наташенька?».
— К сожалению, применительно к нашей профессии, новое иногда бывает не совсем приятным. Вы уже деликатно намекнули, что уровень профессионализма молодых журналистов не всегда высок.
Наталия Веркашанцева: Я не была бы столь категорична. Просто сегодня время другое, оно, как я уже говорила, стремительное, и требует своих подходов. Сегодняшняя журналистика более рациональна, более прагматична. Но в нашу профессию по-прежнему приходит много молодых и талантливых ребят. Возможно, некоторые из них излишне самоуверенны и считают уже себя асами.
Софья Ковалевская: Во многом соглашусь с Наташей. Но еще хочу сказать, что на мой, подчеркну сугубо личный взгляд, из профессии потихоньку уходит душа. Мы больше внимания уделяем событию, а не человеку. А ведь нет ничего интереснее человеческой эмоции, ничего прекраснее разговора с человеком. Интервью — мой самый любимый телевизионный жанр. Если человек разговаривает с душой, если он видит заинтересованность в твоих глазах, он раскрывается. Бывало, я плакала вместе с моими гостями. Я обожаю шестидесятилетних мужиков, которые обращаются в эфир, чтобы поздравить свою маму, живущую в далекой деревеньке, и при этом рыдают. Как-то мне позвонила женщина, которая только родила, и попросила передать мужу, который работал в поле, что у него сын родился. Вот, что тебя подхлестывает, заводит, дает удивительную сопричастность. Это цепляет, это остается и в эфире, и на газетной полосе.
Наталия Веркашанцева: Согласна с Софьей. Действительно, общение с человеком — главная составляющая нашей профессии. К сожалению, жанр интервью сегодня уже не так котируется. Дескать, что в этом сложного — сели и поговорили. А ведь нужно узнать человека, выстроить беседу так, чтобы он открылся. И это только малая часть хорошего интервью. Не я одна считаю, что жанр интервью — это высший пилотаж журналисткой профессии. Недаром Владимир Познер говорит, чтобы интервью получилось, необходимо чтобы не только твой собеседник был тебе интересен, но и ты ему. Чтобы беседа получилась на равных.
— Уж не знаю, насколько интересен вам был я, но от нашего разговора получил большое удовольствие.
Софья Ковалевская: Мне было очень приятно пообщаться с Наташей, с тобой, с ребятами из вашего медиа-центра. Большое спасибо «Оренбургской неделе»!
Олег Кривенко
