Текст: Таня Дорощёнок. Фотографии: Вика Герасимова, «Имена»
Анна Осипкова за свою жизнь топором, пилой и стамеской создала сотни уникальных скульптур, большинство хранится в Чашникском музее. Женщины-резчицы — большая редкость, в Беларуси всего несколько таких мастеров — здесь нужен не только талант, но и большая сила. Анне Савельевне 80 лет, она уже не может работать с деревом, хотя и очень хочет. Сейчас бабушка пишет портреты односельчан и украшает их дома картинами, совершенно бесплатно. Живет звезда района в бараке. Из хозяйства у нее только кот Туман. Ни холодильника, ни телевизора у художницы нет. Но она ни на что не жалуется. И говорит, пока может ходить, никуда с родной земли не уедет.
В поселке Новая Заря Анну Савельевну знают хорошо. На вопрос, как разыскать народного мастера, в местном магазине отвечают:
— А вот, на горочку поднимитесь, и сразу под школой будет барак кирпичный — там она и живет.
Своего жилья у Анны Осипковой нет. Старый дом женщина продала, когда муж заболел, все деньги ушли на лечение. Пожить в бараке ее пустила сестра. Дверь в комнату Анны Савельевны спрятана за верандой, завешаной домоткаными покрывалами. Заходим в темный коридор, открываем еще одну дверь — и попадаем в картинную галерею. Все стены маленькой комнаты — метров пять на пять — разрисованы яркими картинами со сказочными героями. Из мебели — два столика и небольшой диван. В доме ни соринки, дощатые полы чисто вымыты.
В соседней комнатушке, по размеру больше похожей на шкаф, стоит кровать, тумбочка и стул. Эти две комнаты отапливаются небольшой печкой-грубкой. В доме есть еще маленькая кладовая и кухонька с газовой плиткой на две конфорки, столом и деревянным шкафом. Туалет и колонка с водой — во дворе.
— Вот тут за дверью всё мое богатство, всё, что нажила, — показывает свое жилище Анна Савельевна. — Пальто тут, а белье — на печке.
Анна Савельевна одета в теплое платье, толстую вязаную жилетку, на голове — шапка, поверх нее — платок, на ногах — резиновые сапоги на меху, надетые на шерстяные носки. Предупреждает, чтобы не раздевались — в доме холодно. Деревянные окна изнутри забиты плотным полиэтиленом, чтобы не так дуло. Говорит, в бараке всё разрушается, но на ее жизнь хватит. Этот дом построили более 50 лет назад вместе со школой, как жилье для учителей.
— Я уже плохо слышу, говорите мне как можно громче, — предупреждает она нас и сходу показывает свои последние работы — акварельные рисунки, которые она подарила местному Дому культуры. — Это мой автопортрет. А эта композиция называется «Странник», на ней я нарисовала своего дедушку — таким, каким запомнила. Это деревенька моя, хуторок Млын, где я раньше жила. Детки деревенские — пастушок и пастушка. Влюбленные у колодца — теперь уже и таких свиданий романтических нет, и колодцев таких. А это глухонемая девочка, с которой мы дружили. Она очень любила животных — я ее так и изобразила в лесу. Это, можно сказать, последние мои работы.
Рисовала сажей на обоях, чтобы поступить в училище
Анна Осипкова родилась в большой крестьянской семье. У нее было пятеро сестер и один брат. Когда началась война, Ане шел четвертый год, поэтому события тех дней помнит только эпизодами:
— Помню, как в нашу хату приходил немец с собакой. Протянул мне руку, чтобы поздороваться, а я обе спрятала за спину. Он и говорит: «Не дашь руку, собака тебя съест». Я насупилась и молчала. Немец удивился: «Ну и партизанка!»
После войны из семерых выжили только четверо детей, трое умерли от голода. Отец скончался почти сразу после победы, и мать поднимала ребятишек сама. Анна Савельевна хорошо помнит послевоенный голод. Дети пасли свиней, в колхозе давали за это протухшее зерно. Но голод не тетка, ели и такое. А еще траву варили, щавель.
— Как мы жили — не дай Бог никому! Собирали весной по полю гнилую бульбу, толкли ее в ступке, а потом мама пекла из нее лепешки. Хоть трудно было, но выжили, — вспоминает она.
Аня была «хворовитая» девочка, поэтому бабушка и дедушка забрали ее к себе. Дед был известный в районе мастер по дереву, делал лодки, тарелки, кадушки для солений.
— Можно сказать, что дедушка — это мой университет. Он меня учил и жизни, и ремеслу.
Аня очень хотела научиться рисовать, но учителя в деревне не было. Дедушка ей говорил: «Рисуй, как видишь». Пробовала — получалось. Потом сказал: поступай туда, где учат рисовать. Выбрали художественно-графическое училище в Витебске.
— Для поступления нужно было представить свои работы. А у меня ни красок, ни бумаги не было. Рисовала на обоях, на плакатах с обратной стороны. Сажей рисовала. Так и сделала несколько композиций. Приемная комиссия немножко посмеялась, но меня приняли, — рассказывает Анна Савельевна.
Два чемодана и сын
Пока училась, рассчитывала только на себя: из дома никакой помощи не было.
— Голодно было. Стипендию получала на первом курсе 14 рублей. Потом на каждом курсе повышали на 4 рубля, — вспоминает наша героиня. — Ну, представьте, что на них купишь? А из дома помощи никакой. Жили в комнате с девочкой из детдома. Пойдем с ней, бутылок насобираем, помоем, сдадим, потом капусты, морковки купим, супа наварим. Туфельки мне дедушка брезентовые купил. Я в них и зимой, и летом ходила. Было не до гуляний, сидела на лекциях до обеда, потом идешь — аж сводит от голода.
В Витебске Анна познакомилась с будущим супругом, выпускником Пинского индустриально-педагогический института. И молодая семья решила поехать на освоение целины. Работали на Кавказе, потом в Казахстане, где в 1963 году родился сын Игорь. Но ребенку не подошел климат, нужно было переезжать.
— Мы были такие отчаянные! Ничего не было, только два чемодана и сын. Решили писать запрос. Куда? Посмотрели на карту, выбрали станцию «Зима» на Байкало-Амурской магистрали. Но нам ответили, что такие специалисты там не требуются. И мы вернулись в Беларусь, — рассказывает Анна Савельевна.
«Уроки у меня были нестандартные, меня бы за такое сейчас уволили»
Супруги поселились в маленькой деревушке Млын Чашникского района. На работу Анна Савельевна ходила в школу в Новую Зарю, за три километра, и в школу в Краснолуках, за 15 километров. Зарплата небольшая была, 75 рублей: давали по одному часу рисования и черчения в неделю. Осипковы, как и все в деревне, держали хозяйство: и коровы были, и лошадь, и свиньи, и куры.
— У меня были свои уроки, нестандартные. Не такие, как в школе. Самовольничала, сейчас бы меня за такое уволили, — улыбается Анна Савельевна. — Вела учеников в лес и говорила: «Вот наша территория, наша деревня. Они сами разбивались по домам-семьям. Пеньки — столики, мох — кровати. Тут мы и рисовали, и изучали этикет: как правильно зайти в дом, как поздороваться, как накрыть стол. Зимой говорила директору, что у нас лепка скульптуры по программе, и мы шли на поле. И крепости, и разные фигурки из снега лепили. И я за это ставила им оценки. Могла быть и групповая оценка. Три девочки слепили хорошо — всем по пятерке.
Анна Савельевна до пенсии работала учителем рисования и черчения. И всё это время вырезала скульптуры из дерева:
— В училище с деревом мы не работали, скульптура из глины была факультативом. Упор был на педагогику, на черчение, рисование. Но я-то от деда помню! И мне так нравилось с деревом работать! Вот я беру колоду, и уже вижу не колоду, а то, что я хочу изобразить. Иногда так хотелось что-то сделать — хоть зубами выгрызай. А из инструментов — пила, топор. Еще дедушка дал мне одну стамеску плоскую, а другую — полукруглую. Колупала там и так, и этак. И как-то получалось.
Не было и мастерской. Вспоминает, что затягивала трехметровую колоду в сарай под навес. А в процессе работы просила мужа ее ворочать: «Геночка, ну пожалуйста, помоги мне». «Ой, надоела ты мне со своими корчами», — ворчал муж, но шел помогать.
Более 60 скульптур Анна Савельевна отдала в Чашникский исторический музей. Среди них и самые любимые. «Одуванчик» — ее внучка сидит с цветком, «Я сам» — маленький мальчик пробует надеть ботиночек, а собака тянет за шнурок, композицию «Рыбак», на которой изображен мальчик в закатанных штанишках, который вытащил из реки щуку чуть ли не с себя ростом.
— Работы очень часто забирали на выставки: и областные, и по культурному обмену. Потом сообщали: эту работу забрали в Боливию, во Францию, в Германию. В Ливадийском дворце в Ялте есть моя скульптура. Я ни разу не ездила на эти выставки. Отдавала работы без расписки. Что-то привозили назад, что-то нет, — говорит Анна Савельевна. — Много сделала работ за свою жизнь. Но всё это расползлось, расплылось, сама не знаю, куда. То попросят, то сама подарю. Никогда не зарабатывала на этом — ни на картинах, ни на дереве. Делала их ни ради денег, ни ради славы, просто мне так хотелось. Часто приезжали люди, говорили: «А подарите мне эту работу». Мне неудобно отказать.
Анна Савельевна не знает, много ли ее учеников стали скульпторами и художниками. Помнит, что ее ученик из Краснолуков Андреев Леня, выпускник худграфа, писал в местной газете: «Сколько у меня не было учителей, помню свою учительницу по рисованию, которая привила любовь к творчеству». К сожалению, Леня умер совсем молодым.
Лучшим учеником Анна Осипкова считает своего сына, которого научила резать по дереву. Как и мать, Игорь окончил витебский худграф.
— Еще при Союзе мы с Игорем ездили на экскурсию в Ленинград. Сын говорит: «Мама, красота какая! Вот бы тут жить!» А я отвечаю: «Не мечтай даже».
Спустя несколько лет к Анне Савельевне приехал из Минска корреспондент. В газете вышла статья о ней, и в деревню начали приходить письма со всего Советского Союза. Написали и с производственного объединения «Красная Балтика» (под Ленинградом) — предложили работу.
— Сынок, говорю, а может, ты поедешь? Я не хочу туда, — вспоминает Анна Савельевна. — Мне в городе как-то не по себе, тревожно.
Сын тогда уже был женат, жил с семьей в Горках в маленькой комнате. Он выслал на «Красную Балтику» фотографии своих скульптур, его взяли на работу, дали квартиру, перевез туда семью. Игорь Осипков работал на реставрации дворцов в Петергофе, теперь продолжает работать резчиком по дереву в Санкт-Петербурге. Внук Анны Савельевны стал ювелиром, а внучка — архитектором.
«Здоровья нет, поэтому надо ходить километры»
Почти пяти лет Анна Савельевна живет одна с котом Туманом, муж умер. Холодильника в доме нет, мясо летом покупает так, чтобы за день съесть, а зимой хранит его на кухне — здесь так холодно, что ничего не портится. Телевизор давно отдала на запчасти. Новости и музыку слушает по радио.
— Никто мне по хозяйству не помогает. Всё сама: дрова покупаю, огород сажу — лук, картошку, огурцы, помидоры. В магазин сама хожу.
Пенсия у Анны Савельевны 300 рублей с хвостиком. Денег хватает. Даже помогает тем, кто нуждается. Кому — не признается — скромная.
Каждый день бабушка встает в пять утра. Делает зарядку, потом затапливает грубку (маленькую печь). Приводит себя в порядок, расчесывается. Потом обязательно читает «Отче наш». И идет кормить кота, а затем готовит завтрак для себя. Дальше идет на прогулку:
— За день могу 8-10 километров сделать пешком. У меня здоровья нет, поэтому нужно ходить. Этим летом водила детей соседских на карьер купаться — недалеко, километров шесть от дома. Потом попросили меня на озеро их сводить, так мы за день 12 километров проходили. Им же хочется покупаться!
Анна Савельевна любит гулять по лесу. Собирает ягоды, грибы, подыскивает корчи и колоды для будущих работ, делать большие скульптуры уже не хватает здоровья.
— Я не боюсь леса абсолютно, могу ночевать там. Даже в незнакомые места иду одна. Лес, как дом родной. Там же отдыхает человек. Я разговариваю с деревьями, глажу их. И поплачу на пенечке, и порадуюсь, — рассказывает бабушка.
Правда, в последние годы бабушка рассказывает соседке, куда идет. Мало ли, плохо станет. Врача в деревне нет, только в доме престарелых. Фельдшер приезжает раз в неделю по пятницам.
Летом Анна Савельевна разрисовывает картинами стены в деревенских домах. Говорит, не отказывает никому. И работает бесплатно, только просит заказчиков купить краски для работы. За несколько часов может расписать стену в доме.
— Как-то расписала дом одному мужчине. Уж так ему хотелось! Потом говорят мне люди, что тот хвастался, мол, оплатил Анне Савельевне полное медицинское обследование. Где ж то обследование? Хотела у него спросить, но потом постеснялась, — смеется бабушка.
У сына получается приезжать раз в год. Игорь много раз просил мать переехать к нему, но Анна Савельевна наотрез отказывается:
— Уж так просил, даже плакал. Там у них для меня отдельная комната есть. Я говорю, сынок, никуда я не поеду из родного края. Даже не мечтайте. Пока мои ноги ходят, никуда не поеду!
— Как-то расписала дом одному мужчине. Уж так ему хотелось! Потом говорят мне люди, что тот хвастался, мол, оплатил Анне Савельевне полное медицинское обследование. Где ж то обследование? Хотела у него спросить, но потом постеснялась, — смеется бабушка.
У сына получается приезжать раз в год. Игорь много раз просил мать переехать к нему, но Анна Савельевна наотрез отказывается:
— Уж так просил, даже плакал. Там у них для меня отдельная комната есть. Я говорю, сынок, никуда я не поеду из родного края. Даже не мечтайте. Пока мои ноги ходят, никуда не поеду!
«Имена» работают на деньги читателей. Вы оформляете подписку на 3, 5, 10 рублей в месяц или делаете разовый платеж, а мы находим новые истории и помогаем еще большему количеству людей. Выберите удобный способ перевода — здесь. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен»!