Это место не так просто найти, хотя оно находится всего в нескольких шагах от проспекта Ленина. В дальнем углу двора по Льва Толстого, рядом с католическим храмом апостолов Петра и Павла можно заметить лестницу, которая ведет в подвал жилого дома. Внизу находится арт-кафе «Хвощ», где постоянно собираются творческие люди, чтобы попить чай, послушать лекции, поиграть в старые игровые приставки, порисовать и посмотреть фильмы. ЗС пообщались с Ангелиной Коломыцевой — креативным директором «Хвоща». Еля рассказала о том, чем это место отличается от антикафе, почему им не хватает конкурентов, и о том, как команда понимает, что гости довольны.
«Хвощом» занимаются люди, которые открывали антикафе «Кот Шрёдингера». Это некий ребрендинг проекта или его продолжение? Чем отличаются эти места?
Еля: Отличия, конечно, есть. «Кот Шредингера» был антикафе, а «Хвощ» — арт пространство, арт-кафе, где ты не платишь за время. Антикафе — это нечестно. Если там не продают еду, то они реально очень мало предоставляют для своих гостей. Все, что мы могли дать на эти полтора рубля и рубль в минуту — чай в пакетиках и печенье «рыбки». Ввести в меню что-то интересное не получалось, потому что просто не хватало на это средств. Мы решили, что у нас будет минимальный стоп-чек без платы за время. Благодаря этому у нас появились китайские чаи и десерты, в том числе сыроедческие из сухофруктов и орехов. Мы себя позиционируем как чайное и арт-пространство, открытое для всего нового: мероприятий, творчества и общения. На данный момент в Туле существует всего 2 пространства, в которых есть китайские чаи: это мы и «Золотой жук» [на Агеева].
Естественно, многие любители антикафе, дешевых печенюшек с рыбками отпали, зато пришли люди, которые ценят общение, интересуются необычными мероприятиями. После смены формата появилась возможность приглашать интересных артистов. «Хвощ» — это в первую очередь арт-пространство, где можно творить.
Любой гость может тут творить, или вы специально кого-то приглашаете?
Иногда мы устраиваем что-то вроде свободного микрофона. Мы говорим: «Да, мы ищем таланты. Да, вы можете заявить о себе». Более того, мы даже делаем небольшую рекламу людям, которые откликаются, рассылаем про них информацию в СМИ.
Есть кто-то, кто особенно запомнился?
Однажды к нам пришел мальчик-одиннадцатиклассник, сказал, что через две недели уезжает из Тулы навсегда и хочет прочитать лекцию про Октябрьскую революцию, потому что как раз проходил это в школе и хотел поупражняться. На него пришло очень много людей. И хотя лекция была бесплатной, люди скинулись по 100 рублей и отдали деньги этому мальчику. Он был очень увлечен историей России, действительно хорошо её знал и оказался прекрасным лектором. Скорее всего, с таким талантом его ждет большое будущее.
Ваш формат, кажется, создает плодотворную почву, чтобы здесь собирались умные и талантливые дети. Вы работаете целенаправленно с детской аудиторией? Часто ли к вам ходят школьники с родителями?
Родители — народ зашоренный. Они боятся приводить детей в какие-то новые места. Но когда мы устраиваем большие чайные церемонии, дети абсолютно потрясающе реагируют на чай. Дети и чайные церемонии созданы друг для друга. Одна мама привела двух дочек — одной около четырех лет, другой около семи. Оказалось, девочки сами по каким-то приложениям в телефоне изучают китайский язык, сами нашли информацию о нас и попросили маму привести их сюда. Они подучили нас китайскому, рассказали, как будет «мама», «папа», как пишется «мама, я люблю тебя», «папа, я люблю тебя» на китайском. Когда мы ведем чайные церемонии, мы ужасные люди: заставляем гостей разговаривать. Мы просим и даже иногда настаиваем, чтобы они рассказывали, на что похож этот чай, чем он пахнет. Нам говорят: «Он пахнет цветами», а мы отвечаем: «Неправда — он пахнет старой деревянной дверью».
Команда «Хвоща» относится к этому месту как к бизнесу, как к тусовке или как-то еще?
На самом деле, это чуть ли не наша душа. Это ужасно капризный ребенок, в которого нужно вкладывать очень много средств, но ты все равно его любишь. Он постоянно приводит каких-то непонятных грязных друзей, с которыми дерется в песочнице, а периодически бывают совершенно потрясающие ребята из соседнего двора. Это творческий процесс, который не заканчивается никогда. Это ни в коем случае не бизнес. Это ни в коем случае не какая-то рефлексия и компенсаторика каких-то своих комплексов.
На твой взгляд, в сфере арт-кафе в Туле какая-нибудь конкуренция есть?
Мы очень сожалеем, но нет. Конкуренция — это всегда развитие. В одиночку спортсмен пробежит меньше, потому что когда соревнуешься сам с собой, у тебя есть право полениться. А когда рядом бежит другой спортсмен, приходится догонять и пытаться превзойти его. Здоровая конкуренция очень нужна, и мы сожалеем, что у нас нет конкурентов. И даже официально готовы заявить, что если кто-то в Туле захочет открыть арт-кафе, мы с удовольствием будем сотрудничать, поможем и рекламой, и советами.
Получается, с антикафе вы не конкурируете? Это параллельная вселенная?
Тульские антикафе сделаны просто под другую целевую аудиторию. Основные их посетители — любители приставок, электронных игр, которые у нас представлены только в виде Сеги и Денди. Приставки — это шум, часто матюки. Если у антикафе аудитория — это 13-17 лет и 25-30 лет, мы как раз попали в середину, 18-25 и 35-40, в шахматном порядке.
А из категории 35-40 кто приходит?
Совершенно разные люди. Может прийти как работник библиотеки, так и бизнесмен. Обычно это люди, которые готовы развиваться, узнавать что-то новое, общаться с молодежью. Более того, у нас бывали даже посетители за 75. Да. К нам заходят местные бабушки, которые решили: зачем сидеть около подъездов, если можно зайти попить чайку?
Редактор издания «Look At Me» [из которого вышел the Village] Сергей Бабкин в своей колонке назвал антикафе «выражением русского кошмара». Он сравнивает этот формат с феодальным строем, когда крестьяне платили за право пользованием землей. Также он считает антикафе «сосредоточением дурновкусия». Дальше цитата: «Предоставленные сами себе люди с творческими задатками и экзальтированным настроем, а подобные заведения как-будто посещают только такие клиенты, лишь в самом безопасном случае проводят время за настольными играми и поеданием картошки из ближайшего Макдональдса. Обычно, в окружении остальных «творческих» их креативная энергия начинает извергаться в самых неприятных формах и погребает под собой как здравый смысл, так и хороший вкус». Что бы ты ответила Сергею, если бы у вас завязался с ним разговор?
То, что он прав. Мы устали от клиентов такого формата, нас раздражало то, чем они занимаются у нас. Это было невыносимо. И все негативные отзывы, которые есть [у Хвоща], — из того времени, когда мы меняли формат. Это негативные отзывы от любителей антикафе, которым мы делали замечания, что нельзя класть ноги на стол; нельзя садиться на стол; нельзя носить пиво в рюкзаке и пить его через трубочку; нельзя орать, когда люди смотрят фильм. Почему-то антикафе превратились реально в дурновкусие и в грязное, неуправляемое место. Не хотелось так говорить, чтобы не обижать «VineGret», потому что ребята хорошие, но, к сожалению, это так. Мы берем антикафе как феномен, но, конечно, есть антикафе потрясающие. В Питере, например, есть «Лось», где пол выполнен из песка с подогревом. Вы приходите, снимаете обувь и ходите по песку. И оно оформлено, как какие-то джунгли. Это классно. Естественно, там никто не ест картошку из Макдака и не пьет пиво через трубочку. Там другой народ собирается.
Что для тебя хорошее времяпрепровождение, и как ты понимаешь, что гость, который к вам пришел, остался доволен?
Он говорит «спасибо». У этого слова есть определенный звук. Бывает «спасибо» вот такое [стучит по столу]. А теперь представьте стекло, на которое высыпается мелкий-мелкий бисер. Вот оно такое «спасибо» — и оно рассыпалось. Оно рассыпалось в кучи точечек маленьких эмоций. Человек испытал гамму эмоций, и это чувствуется. Главное, чтобы персонал умел слышать. Когда персонал умеет слышать, он может понять эмоции человека. Человек может войти сюда с одной эмоцией, а выйти совершенно с другой. Зайти совершенно запаренный со своими будничными проблемами, а выйти уже отвлеченный от всего этого, светлый. И я думаю, что это выше всяких отзывов.
У вас были какие-то отзывы, которые вы прочитали и поняли — вот оно, надо внедрять?
Да, часто просят у нас еду. До сих пор разрабатываем какие-то нововведения в меню, но делаем это осторожно, чтобы не стать прям едальней или неедальней. Мы боимся потерять всю атмосферу заведения из-за еды, потому что, когда появляется еда, проявляются некоторые низменные потребности человека: просто прийти покушать и не пообщаться, тем более «когда я ем — я глух и нем». Мы боимся, что это все превратится в пришел-поел-ушел.
Следишь ли ты за жизнью города? «Кот Шредингера» появился в 2013 году. Что с тех пор изменилось?
Кардинально изменилось. Во-первых, город явно растет эмоционально, т.е. эмоциональный отклик в этом городе можно получить не только столкнувшись с бабкой в маршрутке. Теперь, наконец-то, эмоциональный отклик можно получить и от похода в какое-либо заведение или пространство. Мероприятий стало больше, больше той же самой конкуренции. К сожалению, много что закрывается, потому что малый бизнес в России содержать крайне тяжело, если его расценивать как бизнес, а не как мы. Но много чего и открывается, и мы этому рады. Конечно, следим [за жизнью города]. Мы читаем независимые издания, например, «Слободу».
Можешь назвать какие-нибудь наиболее знаменательные изменения в Туле за эти пять лет?
Первое — благоустройство парка Белоусова. Да, может быть, есть спорные моменты в тех мероприятиях, которые они проводят — в их актуальности на данный момент. Но если посмотреть с 2000-ых до сегодняшнего года — это вообще «вау», это разительные изменения. Также очень приятно, что развивается Тульский кремль. Они начали ориентироваться на молодежь. Например, ввели интеллектуальные квесты в реальной камере пыток. Это круто! Плюс сейчас начал активно развиваться хэндмэйд — какие-то ярмарки, выставки. А по заведениям…. Наверное, появляется больше кофеен и пространств без алкоголя, что я считаю очень большим прорывом.
Еще я надеюсь, что открытием 2018 года станет кластер «Октава». Они очень хорошо стартанули. Я очень надеюсь, что они не загнутся в очередной ТЦ, как это сделала Ликерка.
Михаил Малашенко для З[ ]C. Фото: Марина Банникова.
Наш канал в Telegram, наша страница в Facebook, наша группа в ВК