До 30 лет я полностью управляла своей жизнью — она была податливым скакуном на размеренной прогулке, стоило пнуть в бока — скакун переходил на галоп и с легкостью совершал прыжки над препятствиями. Я всегда любила состояние “challenge accepted”, когда судьба бросает тебе вызов, а ты с готовностью к проблемам и задором лабрадора его принимаешь. Я вступила с судьбой в неравноправную схватку, когда мне было лет девять.
Мы прогуливались с мамой и нашим ирландским сеттером Остином по дачному поселку Татищево в Истринском районе Подмосковья. Утро переливалось осенней палитрой. Деревья были нарядно раскрашены природной кисточкой, а в глади воды без всяких искажений транслировались облака, рассекающие небо пушистой ватой. Я всегда любила приезжать на дачу в первые выходные осени — вспоминать, как еще вчера шумной ватагой мы строили шалаши, сколько плотов потопили, сколько сандалей порвали. Проходить мимо соседских домов, обрывать яблоки и черноплодную рябину. Прощаться с дачей и с собой до поздней весны. Потому что следующим летом я приеду в Татищево подросшая на 5 сантиметров и сильно изменившаяся, как внешне, так и внутренне. Бродить в ностальгических размышлениях мне довелось недолго: откуда ни возьмись с рыком и лаем нам навстречу выпрыгивают три огромных пса — две кавказские овчарки, живущие на стройке по соседству, и один приблудный двор-терьер внушительных размером. Мама, испугавшись за Остина, бросилась к берегу (псы почему-то водохранилища остерегались) и по колено в воде тихо, лицом к собакам, уводила дрожащего от негодования Остина. Я же осталась наедине с собаками и кормила их с руки сухим собачьим кормом, который мы всегда брали с собой на прогулки, чтобы приманивать разбегавшегося Остина. Псы жадно поглощали корм, пару раз полаивали на меня. Я храбро протягивала им лакомство на открытой ладошке, их горячие языки щекотали, вылизывая мне руки. Я неторопливо доставала шарики хрустящего чаппи из пакета, растягивая временной континиум — чтобы дать время маме с Остином добраться до поселка. Когда они скрылись из виду, я решила, что и мне пора давать деру, потому что в голове уже звучали рассказы одноклассницы Дины, которую покусали бродячие собаки, о больничной койки и уколы в живот от бешенства. Самым сложным было уйти: пятясь, под их лай и свой внутренний скрежет. И не перейти на бег, как советовал инстинкт выживания.
Прошло двадцать с лишним лет, мне до сих пор больно, что мама отскочила в воду, а не схватила меня подмышку и не защитила. Мне больно, что никого не было рядом, и девятилетней девочкой мне пришлось принять весь удар на себя. Благодарна ли я за такие моменты? Которые с хохотом рассказывают за столом? Мол, посмотрите, какая она была храбруха в детстве? (не то, что сейчас) А то, что возможно именно тогда я перестала себя любить — это все детали. Возможно именно в тот день где-то в подсознании засверкала холодным лунным светом мысль, что Остин был маме важнее меня, ведь первой реакцией было отойти в воду с собакой, а не закрыть меня грудью. Так или иначе с тех пор я все время лезла на амбразуру, всех спасая и защищая. Забираться на баррикады, защищая права животных? Первая в очереди. Ехать на границу Украины и Белоруссии одной за рулем из Москвы, чтобы передать взятку врачам и спасти друга из армии? Конечно, я. Навестить поехавшую крышей любовницу бывшего мужчину в психушке, откачивать ее и покупать ей подарки? Ну а как иначе? Выслушивать стенания соседа в самолете о тяготах бытия и вытирать ему сопли? Ну кто еще? Спасение утопающих было моим хобби, моей второй работой, в чем-то смыслом жизни. Еще во время своего первого брака я организовала благотворительный проект и с нескрываемой гордостью долго им занималась, кажется еще год или два после развода. Мне всегда казалось, что брось добро в воду — и оно обязательно когда-нибудь к тебе вернется. Что-то вроде траст-фонда и умасливания ангелов. Правда, когда оступилась я, то почему-то никто не появился и геройски не кормил псов, готовых на меня напасть. Я осталась одна. И не могла никого попросить о помощи — просто не могла. Как я, спаситель всея Руси, могу публично позволить себе нытье? Мои социальные сети пестрили красочными фотографиями, подписчики спрашивали, где купить крем для лица или юбку, одношкольники звали на встречи выпускников, друзья — ужинать и танцевать, а я сидела дома в кромешной темноте с пачкой нейролептиков, отгородившись от целого мира, который в тот момент повернулся ко мне несправедливой стороной. На руке был гипс, ходить врачи запрещали из-за травмы спины, я крайне некрасиво рассталась с женихом, которого любила до потери пульса, хорошую работу я променяла на сомнительные режиссерские курсы, продала серебристый мерседес с прозрачной крышей и купила волксваген жук как машину на всякий случай, посколько до расставания ездила на машине своего мужчины. Я осталась без денег, без работы и без любимого человека. После сытой и счастливой жизни, подобный экспириенс был как нырнуть в ледяную прорубь. Помню, как-то ночью встала попить воды и выронила стакан — он разбился на тысячу мелких колких осколков вокруг меня, образовав замкнутый круг. Выйти из него я могла только, оставляя кровавые следы на полу, по осколкам. Или стоять в оцепенении и наконец начать плакать. Что я и сделала…
Но обо всем по порядку… to be continued…