В Москве запустилось «Зеркало Карлоса Сантоса». Спектакль, в создателях которого значатся важные для современного театра имена: Талгат Баталов, Максим Курочкин, Ольга Никитина, Александр Андрияшкин, Нарек Туманян. И спектакль, в который входит (а не следует необязательно, а то и в другом месте потом) ужин – от шеф-повара Руслана Закирова.
Кажется, что эти два компонента компрометируют друг друга: ужин как приложение,а не отдельная трапеза, спектакль – как пролог к едопотреблению… но, знаете: нет. Хотя у меня всегда вызывало досаду, что на вопрос о виде культурного досуга большая часть горожан отвечает ‘кафе/ ресторан’, здесь (спасибо продюсеру Евгению Кадомскому) происходит слияние и взаимонастройка восприятия: это прежде всего приятное времяпрепровождение, так что (псевдо)философские тексты можно воспринимать не слишком серьёзно, поиграть, так сказать, в игру (и, соответственно, примерить роль пациента психотерапевта, а не обязательно всерьёз задуматься над тем, не ребёнок ли ты до сих пор), а ужин становится неизбежно ещё и обсуждением события и случившегося или неслучившегося опыта, спектакль как бы задаёт тон и хоть немного отклоняет от чисто бытового.
Безусловно, у такого соединения есть издержки и опасности: когда режиссёр выходит к гостям, чтобы пообщаться, это делает культуру вроде как ближе и семейней, но одновременно немного походит на армянский ресторан. Хотя… больше всего ведь на фуршет для спонсоров какой-нибудь. И это не так уж плохо, зрители как спонсоры – это честно и открыто.
Ужин на 12 персон, конечно, при этом всем сразу отсылает к Тайной вечере, и это тоже работает на остранение и ироническую рефлексию: вот мы все здесь участники и свидетели какого-то ритуала, овеянного дымкой коммерческого мистицизма (путь к нужной двери описан так, чтобы уже он стал приключением, своего рода посвящением с препятствиями: найти вывеску, пройти через щель, найти на крыше светящийся красный шар…).
Это вот «участие и опыт» настолько приелись уже в описаниях иммерсивных спектаклей, что в самую пору так их одновременно юзать и деконструировать.
Текст Курочкина полон штампов, но именно этим он с ними и работает. Можно совсем отрешиться и не смотреть на метауровень, т.е. взаправду писать, о чем мечтаешь, и отправлять Сант-осу реальное письмо. А можно думать о мягкости кровати, на которой в какой-то момент предлагают полежать, и выверенности движений актёров и актрис, в почти-эротической сцене или в лабиринте, и как вообще «сделан» рождественский – в ожидании чуда и подарков – мир. И один уровень совершенно не отменяет второго, вот в чем прелесть. Ну, ведь можно и в жизни понимать коммерческий смысл декабрьской индустрии развлечений, но все равно ждать чуда.
И «наивное», и скептическое прохождение комнат вызовет чувство удовлетворения: в одном случае поработаешь немного над собой и вообще с собой – побудешь, а так как проговаривается давно известное из всяких психологических передач – то и опасности нет; в другом – порадуешься собственной насмотренности и начитанности и способности противостоять навязанным голосам.
Часто иммерсивы вызывают у меня двойственное чувство, потому что эксперимент над сценической формой, движение театра к социальности, желание построить сообщество и вообще сделать мир демократичнее и лучше (моделью вроде как выступает такой вот горизонтальный театр, где зритель активен), встраиваются в коммерческую продюсерскую модель и продаются как корпоративы, потому что это модно и элитно. «Зеркало» и не думает апеллировать к высокому искусству, прямо говорит о своей коммерческой природе, и даже потенциальные корпоративы в этом пространстве совершенно не вызывают ухмылки: наоборот, хочется кому-то посоветовать туда пригласить отдел. Мы ведь даже скептические любим избранность, и сидеть вечером. в центре Москвы за прекрасной испанской едой (билет недешёвый, 6–7 т.р., но и ужин такой вышел бы в приличную цену), среди небольшого количества людей твоего, как правило, круга, как минимум приятно.
В общем, да здравствует честное искусство, и честное коммерческое —тоже.
Читайте канал в телеграме: Театр и академия